Николя Лефевр "Курс Химии"

Anatolii написал(а):

Спасибо за труд,и ждём продолжения.

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. Принципы жизни до композиции.

Мы часто говорили, что Всеобщий Дух, который безразличен к тому, какой конкретной сущностью он станет, определяется только характером чрев, в которые он проникает; И поскольку каждый элемент наполнен этими чревами, то каждый из них также вносит что-то свое для совершенства соединения. Небо сообщает -Всеобщему Духу- через свои светила свою небесную, духовную и невидимую добродетель, которую оно транслирует в воздух; в воздухе -Всеобщий Дух- начинает каким-то образом овеществляться; затем воздух посылает его в воду или в землю, где он, действуя, связывается с чревом и образует тело посредством различных естественных ферментаций, вызывающих изменения в вещах; этот дух является подлинным агентом и истинной внутренней действенной причиной этих ферментаций, происходящих в материи, которая сама по себе является чисто пассивной, и чьим археем (l’archée) и главным управителем и является этот Всеобщий Дух. Ибо когда он смешан и соединен с телом, укрывающим его от нас под своей кожей, он не может ни проявить, ни произвести те чудесные действия, которые он скрывает внутри себя, сам будучи как бы заключенным в тюрьму, и никогда не сможет продемонстрировать свои добродетели, если только предварительно не освободится от уз телесности и грубости материи. Это то, чему Химия уделяет столько труда, внимания и изучения, и все ради того, чтобы раскрыть прекрасные истины этого естественного знания.

Этот Всеобщий Дух есть первоначало всех вещей, так как все исходит из него и все к нему возвращается; это, очевидно доказывает, что он обязательно должен быть первым принципом жизни и смерти всех сущностей, что не влечет за собой никакого противоречия, поскольку это понимается в различных отношениях. Так как многообразие соединений требует разнообразия субстанций для своего поддержания, то и в элементах, производящих эти различные субстанции, также имеется разнообразие чрев, и именно из этого проистекает тот факт, что жизнь одного очень часто является смертью и разрушением другого: например, разъедающий принцип (principe corrosif) будет смертью мягкой смеси, и, наоборот, мягкий принцип (principe doux) будет смертью разъедающей -смеси-, так как он устраняет ее едкость, которая составляла сущность и отличие -этой смеси-.

Но если говорить начистоту, то кажется, что это первоначало, идеализированное тем или иным способом, нельзя назвать в -полной мере- принципом жизни или смерти: это можно сказать только по отношению к той или иной смеси. Так, большая часть мягких вещей служит для поддержания человека, потому что они соответствуют его вкусам и потому что они содержат больше субстанций, аналогичных его природе; отсюда произошло то, что когда Всеобщий Дух определяется этой мягкостью, то тогда он принимает название «принципа жизни»; и напротив, он принимает -название- «принципа смерти», если связан с разъедающей идеей, которая вредит не только жизнедеятельности человека, но и наносит такой же ущерб действиям тех смесей, которые служат  пищей человеку, и из которых он черпает свое существование.

Бывает, что воздух наполнен мышьяковистыми, реальгарическими, разъедающими влияниями и парами, которые зачастую вызывают смерть людей из-за необходимости дыхания. Однако, поскольку эти духи не подвержены влиянию такого замысла, -эти пагубные последствия- происходят только по чистой случайности; их нельзя назвать абсолютными принципами смерти, так как они посланы Природой для порождения и поддержания мышьяков, реальгаров и других едких смесей, являющихся частью подлунных существ, как и человек, и которые были созданы мудростью полновластного Владыки Вселенной для лучшей участи, хотя многие этого не признают; так, Природа и Искусство используют эти смеси и делают их полезными для человека. Поэтому нет необходимости называть Природу «мачехой» по отношению к человеку, так как Бог дал ему средства и знания, позволяющие избежать этих дурных и пагубных влияний. Чтобы приспособиться к обыденному способу выражения, мы скажем, что принципы жизни до композиции смеси суть не что иное, как Всеобщий Дух, который воспринял идею принципов, благоприятствующих человеческой природе, и который будет нести в центре своей гермафродитной соли умеренный сульфур, умеренный меркурий и мягкую соль; и, напротив, принципы смерти суть тот же самый дух, который несет в своей гермафродитной соли едкий сульфур, жгучий меркурий и разъедающую соль, о чем мы расскажем в следующем разделе.

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ. Принципы смерти.

Повторяю еще раз, что, когда мы говорим, что эти принципы противоестественны (contre nature; противоположны природе), мы подразумеваем не природу в целом, а только человеческую природу; потому что часто случается, что то, что ядовито для одного вида, для другого служит пищей, как, к примеру, болиголов (ciguë) питает скворцов (étourneaux), а людей убивает.

На этом основании я говорю, что всякая теплая или, вернее, всякая горячая, едкая, острая и разъедающая субстанция, которая разрушает и поглощает, является таковой, потому что содержит в себе противоестественный сульфур, и из этого сульфура вытекают, как из их источника, все свойства и добродетели смеси, в которой преобладает этот нечистый сульфур. Если жизнь берет свое начало из умеренного, мягкого, естественного и жизненного сульфура, и, если эта жизнь получает длительное сохранение благодаря существенным свойствам этого сульфура, то мы должны обязательно заключить из этого, что за тем, кто имеет противоположную природу, должны следовать смерть и разрушение. Все мышьяки (arsenics), реальгары (réalgars), аурипигменты (orpins), сандараки (sandaraques) и все прочие яды горячей и огненной природы, будь то небесные или воздушные, водные или земные, все они, говорю я вам, таковы только благодаря действию и свойствам этого противоестественного сульфура.

Наша цель не в том, чтобы говорить здесь о принципах, противоречащих человеческой природе, когда они уже воплощены и когда составляют одну из этих ядовитых смесей, так как мы оставляем за собой право объяснить эти моменты в следующей книге. Мы будем рассматривать здесь эти принципы лишь постольку, поскольку они еще и духовны, и исходят от звезд посредством Всеобщего Духа. Хотя этот принцип уникален в этом отношении, тем не менее он имеет три различных наименования. Мы уже отмечали, что сульфур, то есть тепло, не может быть без меркурия, то есть влаги, а также не может обойтись без соли, служащей связующим звеном между одним и другим: отсюда следует, что жгучий меркурий и едкая, разъедающая соль необходимы для существования едкого сульфура; точно так же, умеренный меркурий и мягкая соль необходимы для сохранения умеренного сульфура. Эти три принципа всегда объединены и очень тесно связаны друг с другом, независимо от того, считаются ли они принципами жизни или принципами смерти. Если мы иногда и говорим о них отдельно, то только для того, чтобы лучше понять их природу и их эффекты, потому что всегда есть один из этих принципов, который ставит себя выше других и делает свои действия более явными, скрывая и притупляя эффекты и добродетели двух других, хотя они и не перестают действовать благодаря своему союзу с тем, кто преобладает над ними: например, когда действует меркурий смерти, противоестественный сульфур и едкая соль, тем не менее, не прекращают своих действий, хотя они и не проявляютсяиз-за преобладающего принципа, потому что a potiori sumitur denominatio[наименование дается по преобладающему признаку; «a potiori fit denominatio» — «по преобладающему — обозначение», известная логическая максима].

Подобно тому, как сульфур смерти проявляется в мышьяке, реальгаре, аурипигменте и т. д., меркурий смерти проявляется во всех наркотических средствах; и недаром мы говорили, что эти яды могут быть не только земными, но и воздушными: ибо во всех элементах есть достаточно этого зловредного меркурия, который еще не определен ни в одном индивидууме [individu; индивидуальном теле – пер.], но который свободно парит и который остается непостоянным; и когда его в избытке, он вызывает бесконечное количество эпидемических, чумных и заразных болезней. Если бы яды, которые уже индивидуализированы и воплощены -в теле-, не привлекали бы его для своего питания, то это привело бы к большим повреждениям и беспорядку в мире.

Так как соль есть принцип, вызывающий овеществление во всех предметах, то именно она делает сульфур и меркурий видимыми и осязаемыми; -это происходит- благодаря тому сплаву, который она из них образует; едкая соль также овеществляет два других принципа смерти и делает их видимыми посредством того тела, которое она им дает: в противном случае, эти субстанции остались бы невидимыми во Всеобщем Духе, если бы не стали видимыми и телесными благодаря действию соли; именно поэтому мы находим истинным столь важное изречение того великого Философа, который сказал, что quod est occultum fit manifestum[тайное становится явным; известная максима, приписываемая Сократу – пер.] &vice versa[и наоборот; латинское выражение]. Агрессивность и пагубность этой соли смерти почти не проявляются зримо в природных вещах: но стоит только Искусству поработать над одной или несколькими смесями, как только проявляется действие, подобное тому, которое мы видим в едких сублиматах (sublimés corrosifs), в крепких водах (eaux fortes), в масле антимония (beurre d’antimoine) и в некоторых других вещах, которые имеют такую же природу. Раковые заболевания (cancers), гангрены (gangrènes), золотухи (écrouelles) и все другие разъедающие язвы зарождаются в человеке с помощью этой соли, кажущейся естественной; это противоречит мнению тех, кто приписывает причину этих болезней острым и едким гуморам (humeurs), имеющим лишь «химерическую» [chimérique; вымышленную, неправдоподобную – пер.] основу в природе вещей, что мы покажем в следующей книге, когда будем говорить о том, каким путем принципы смерти входят в человека.

Конец первой книги.

КНИГА ВТОРАЯ. О ЧИСТОМ И НЕЧИСТОМ

ГЛАВА I. ЧТО ЕСТЬ ЧИСТОЕ И НЕЧИСТОЕ

Слова «чистое» (le pur) и «нечистое» (l’impur) можно трактовать по-разному; некоторые подразумевают под чистым то, что полезно и выгодно человеку; а под нечистым – что для него вредно. Другие требуют, чтобы однородное было чистым, а разнородное — нечистым; но может случиться и так, что разнородное будет полезно, а однородное — вредно. Из этого мы можем заключить, что ничто определенно не может быть названо чистым или нечистым, и что об этом можно сказать только в процессе сравнения одной вещи с другой. Ибо, как мы уже отмечали выше, может быть так, что то, что вредно одному, может принести другому пользу. Например, разве не было бы совершенно абсурдным мнением полагать, что кости животных нечисты, потому что их не едят люди, и что чисто только мясо, которым люди наслаждаются (хотя эти же самые кости совершенно необходимы для жизни животных, иначе бы они не были тем, кто они есть, ведь кости — самая твердая часть их существа)?

Мы не будем рассматривать здесь чистое и нечистое в соответствии с этими идеями; но под чистым мы будем понимать все, что в смеси может служить нашей цели и нашему замыслу; и напротив, под нечистым мы будем понимать все, что противно нашему намерению. Ибо, хотя в смесях есть много частей, вредных для человека, но говоря абсолютно или соответственно по отношению к одной и той же смеси, части этого соединения нельзя назвать нечистым, так как они принадлежат сущности этой смеси или составляют ее целостность; более того, эти части могут быть вредны для человека лишь условно, так как ничто его не обязывает пользоваться ими.

Чистое и нечистое рассматриваются в этом смысле либо в человеке, либо вне его. Нечистое, которое есть в человеке, мешает и препятствует его намерению, состоящему в том, чтобы наслаждаться полным и всецелым здоровьем без какого-либо перерыва: на что также способно нечистое вне человека, поскольку мы утверждаем, что оно обязательно должно войти в него. Итак, вот различие между одним и другим нечистым: внутреннее действует непосредственно благодаря своему присутствию, а другое рассматривается только как -временно- отсутствующее, которое, однако, должно когда-нибудь объявится -внутри-; потому, что человеку обязательно нужно дышать и питаться, и он не может избежать действия нечистого, которое пребывает в воздухе и пище, как мы увидим ниже; а также мы покажем, что то, что некоторые называют чистым, все же содержит в себе достаточно примесей.

ГЛАВА II. КАК ЧИСТОЕ И НЕЧИСТОЕ ВХОДЯТ ВО ВСЕ СУЩЕЕ

В каждой смеси есть соль, сульфур и меркурий, как мы уже говорили выше. Любая смесь, которая идеально составлена, является либо животной, либо растительной, либо минеральной. Из этого мы понимаем то, что одно служит пищей для другого – это проявляется в превращении минералов в растения, растений в животных и даже животных в растения и минералы; так в каждой смеси есть соль, сульфур и меркурий животного, растительного и минерального происхождения, которые приходят к ней от Всеобщего Духа. Ибо все, что питается, питается подобным ему, а неподобное изгоняется как экскременты; если изгоняющая способность недостаточно сильна для этого действия, в соединениях создается избыток экскрементов, вызывающий у человека множество минеральных заболеваний, с которыми обычная медицина не знакома и которые она не в состоянии излечить своими обычными методами.

То, о чем я говорю, происходит следующим образом. Когда пища вошла в человека, пищеварение начинает производить разделение различных частей употребленных в пищу смесей; затем из каждой части этой пищи извлекаются их собственные животные принципы, аналогичные и специфичные для каждой из них. Что же касается других принципов, которые нельзя уподобить нашей субстанции и которые не составляют основу нашей жизни, то природа вытесняет их с помощью услуги, оказанной ей изгоняющей способностью; но если эта способность ослаблена какой-либо случайной внешней причиной или каким-либо внутренним расстройством архея (l’archée), управляющего нашей жизнью и нашим здоровьем, то тогда экскременты коагулируются или улетучиваются в соответствии с идеей, которую они принимают в результате естественной ферментации, нарушенной этим расстройством; именно этим пороком и порождаются все копи болезней (minières des maladies). Это значит, что эти болезни могут быть изгнаны только теми, кто предварительно познал природу порока фермента; а также теми, кто знает правильное и специфическое средство, которым можно восстановить нашу природу и которым можно успокоить раздражение духов, обычно вызываемое плохой ферментацией. Ибо если фермент или закваска коагулирующей природы, то необходимо знать специальный растворитель, который не повреждает желудок; но, если, будучи растворителем, он приводит к дурному разжижению (colliquation) пищи и ее частей, то необходимо, чтобы тот, кто хочет исцелиться, знал средство, способное исправить этот дефект и это расстройство. Именно от этого, несмотря на применение многочисленных средств, происходят повторные лихорадки и серии приступов, потому что мы не знаем последствий хорошей или плохой ферментации.

Если бы у нас было время остановиться здесь на нескольких прекрасных и любопытных вопросах, то эта Философия научила бы нас причинам некоторых следствий, совершенно неизвестных большинству людей. Я, однако, мимоходом приведу пример по тому вопросу, который обычно задают, а именно: почему люди были гораздо выносливее и долговечнее до Потопа, чем после Него? Мы можем указать две причины или отметить два повода этого эффекта и этого чудесного изменения, согласно тому, что мы сказали выше. Первая причина состоит в том, что мир -в то время- находился в начале своего существования, и, следовательно, еще не было никаких изменений или искажений в вещах; эти искажения являются добродетелью только благодаря различным смесям и мутациям, которые были внесены в соединения в результате заслуженного проклятия, наложенного на грех. Вторая причина вытекает из того, что вода, являющаяся универсальным чревом некоторых минералов, и в особенности солей, еще не покрыла всю землю и, следовательно, пока еще не передала семена минералов в пищу семейству растений, что в последствии испортит их добродетель и даже исказит, некоторым образом, их первоначальную природу. Так, семейство животных стало соучастником этого порока, питаясь растениями: все это видно главным образом в виноградной лозе, которая изобилует винным камнем (tartre), который -одновременно- является и ее солью, и разновидностью минерала; это проявляется в его мощном воздействии на минералы и в большей степени на металлы; а поскольку каждое воздействие на что-либо совершается через подобное, то и между агентом и пациентом должна быть какая-то связь; но чтобы не вызывать здесь многочисленных возражений, я намерен говорить здесь только о родовом сходстве.

После объяснения этих вещей легко понять, что такое собственно нечистое: это принципы различной природы, которые смешаны с другими принципами, не принадлежащими ни к их семейству, ни к их категории: например, когда минералы каким-то образом соединяются с животными или с растениями. Благодаря противопоставлению тому, что мы сказали о нечистом, уже не так сложно понять, как чистое проникает во все сущее. Теперь надо показать, как можно удалить и изгнать нечистое, ибо это — принцип смерти и разрушения, а чистое, как мы говорили выше, является принципом жизни. 

ГЛАВА III. КАК УБРАТЬ НЕЧИСТОЕ ИЗ ЛЮБЫХ ВЕЩЕЙ

Мы уже сказали, что нечистое – это то, что может нарушить совершенство действий, приводящих смесь к ее естественному предназначению; поэтому необходимо знать средства избавления смеси от этого внутреннего врага, незаметно проскальзывающего во все соединения. Так как все смеси относятся к различным родам и разновидностям, а нечистого существует несколько видов, то люди изобрели несколько Искусств, чтобы удалять и исправлять все эти виды нечистого. А так как Химия занимается всеми естественными вещами вообще, то она стремится показать, как мы можем освободить их всех от того, что в них нечисто; но браться за подробное описание всех частей этого учения было бы выходом за пределы компендиума, и поэтому мы удовлетворимся только разговором о тех примесях, которые встречаются в химических операциях: мы также не собираемся рассматривать здесь Ятрохимию (l’Iatrochimie), или медицинскую Химию, которая сама по себе могла бы заполнить несколько томов. Только заметьте лишь мимоходом, что есть два способа изгнать нечистое из всех вещей. Первый – универсальный, а второй – индивидуальный. Первое — это универсальное лекарство, которое извлекается или может быть извлечено из нескольких предметов, сведенных, насколько это возможно благодаря Искусству, к их универсальности, и лишенных специфичности и естественной ферментации, которые делали их такой-то или иной определенной смесью; как только это лекарство будет доведено до высшей степени своей экзальтации путем дигестии, приготовления и требуемого созревания, оно сможет вывести нечистое из всех тел без разбора, так как незаметно разрушает это нечистое как посредством фиксации, так и путем улетучивания. Второе — это особое лекарство, которое своей способностью и своим особым действием может изгонять определенные примеси; это, однако, немаловажно, поскольку секреты этого открываются только тем, кто приложил свои руки к работе и кто сочетает постоянный труд с неустанной учебой, кто рассуждает о вещах только после того, как их совершил, и кто не рискует здоровьем больных, если только лечение не опирается на опыт, подкрепленный непогрешимыми теоремами прекрасной Философии и истинной Медицины.

Итак, возвращаясь к нашим операциям, следует напомнить, что Художник может выделить из каждой смеси с помощью огня пять субстанций или пять различных принципов, которые, хоть и очень чисты, тем не менее могут быть названы нечистыми в различных отношениях либо по отношению к друг другу, либо по отношению к нашему намерению.

Ибо если нам нужен только дух чего-либо, и этот дух смешан с какой-либо частью флегмы этой смеси, то мы говорим, что этот дух в этом отношении нечист; тоже касается и других начал. Однако, что касается особого способа отделения такого рода примесей, то мы рассмотрим их в следующей книге и особенно в первой главе последней книги, к которой мы отсылаем Читателя.

ГЛАВА IV. О ЧИСТЫХ СУБСТАНЦИЯХ, ПОЛУЧАЕМЫХ ИЗ СМЕСЕЙ

Помимо пяти субстанций или принципов, которые, как мы уже сказали, извлекаются из смесей с помощью огня, из них также можно извлечь эссенции (essences); это возможно благодаря различным химическим операциям, которые облагораживают одни и те же принципы этих смесей и которые ведут их к их собственной чистоте. Эти эссенции не только будут иметь тело, совершенно не похожее на тело соединения, из которого они извлечены, но они также будут обладать качествами и добродетелями, гораздо более действенными, чем те, которыми украшалось их тело во время его целостности; они даже будут иметь гораздо больше -качеств-, чем у любого из принципов того же самого соединения после растворения (dissolution; диссолюции) и после проделанного искусственного разделения (séparation; сепарации). И хотя эти чудесные эссенции имеют разные названия среди Авторов, которые называют их арканами, магистериумами, эликсирами, тинктурами, панацеями, экстрактами и спецификами (spécifiques), тем не менее они все понимаются под общим словом «чистое». Это сказано так, потому что после извлечения этих эссенций из смесей обычно выбрасывают все остальное как нечистое, а Парацельс говорит в своей первой Книге Архидоксов, что шесть последующих приготовлений, а именно эссенции, арканы, эликсиры, специфики, тинктуры и экстракты, содержат в себе секрет природы (le mystère de nature), который он называет «чистотой» (pur), и это является очень искусной аллюзией греческому слову πῦρ, что означает «огонь»; как будто он хотел намекнуть, что эти сущности близки друг другу и как бы уподоблены их первому принципу, имеющему природу огня, ведь свет, который есть не что иное, как огонь, есть первый принцип всех существ. Там же он называет тело нечистым, хранящим этот секрет в заточении: потому и говорит он, что надо лишить этот секрет всякой телесности, если хочешь насладиться им, что и будет показано во второй части этого трактата. Но здесь необходимо отметить, что, когда Парацельс говорит, что необходимо лишить этот секрет его тела, он имеет ввиду только то, что необходимо освободить его от того грубого тела, в котором он заключен, и тем самым придать ему тело более тонкое, от которого он сможет легко избавиться и тем самым одухотвориться, для того, чтобы пройти путь до нашего последнего пищеварения и исправить все те недостатки, которые могли бы быть вызваны нечистым. Иногда этот секрет извлекают из одной смеси, как магистериум; иногда его получают из нескольких соединений, как эликсир, что будет показано ниже.

Не будет лишним сделать краткий трактат о соединениях, как совершенных, так и несовершенных, и об их разнообразии, потому что мы часто говорили о них в этом трактате и будем говорить о них впредь, так как эти смеси являются предметом химических операций; это может быть полезно и в качестве соответствующей части Физики, к которой мы можем прибегнуть, чтобы точно узнать категорию каждого тела. В последней главе этой книги мы будем иметь дело с естественными процессами зарождения и разложения тел и их разнообразием.

ГЛАВА V. О ЕСТЕСТВЕННЫХ ЗАРОЖДЕНИЯХ И РАЗЛОЖЕНИЯХ СМЕСЕЙ, И ОБ ИХ РАЗНООБРАЗИИ

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ. О порядке, которого мы будем придерживаться в этой главе

Чтобы правильнее понять природу смесей и смешанного, а также какую роль в их рождении играет чистое и нечистое, необходимо сперва узнать, что такое изменение (altération; альтерация), а после – что такое зарождение (génération; генерация) и разложение (corruption; коррупция). Вот почему будет полезно сказать что-нибудь вкратце о природе изменения, зарождения, разложения и смешения, прежде чем перечислять все смеси, как совершенные, так и несовершенные, являющиеся плодами Природы и составляющие предмет Химии и, следовательно, химических операций.

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. Об изменении, зарождении и разложении природных вещей
Если вы пожелаете остановиться на этимологии слова «альтерация» (altération; изменение), то вы обнаружите, что это не что иное, как «движение, посредством которого субъект делается или становится отличным от того, чем он был раньше»; или даже так – «движение, посредством которого субъект случайно изменяется в своих качествах». Этим изменение отличается от зарождения; ибо зарождение есть сущностное и субстанциональное преобразование, а изменение – это просто случайное движение качеств. Таким образом, изменение есть только предрасположение и путь к зарождению или разложению.

Отсюда следует, что существует два вида изменений. Одно – совершенствующее, а другое – разрушающее. В совершенствующем изменении все качества сохраняют надлежащую пропорцию и равную гармонию в соответствии с природой своих субъектов, либо для того, чтобы сохранить ту же природу, либо для того, чтобы принять более совершенную. Но при разрушающем или гнилостном изменении качества настолько сильно впадают в беспорядок, что полностью выводят субъект из своего естественного строения: как это часто случается с жидкими телами, имеющими большое количество флегмы; например, с вином, когда оно начинает портиться и испаряться.

Вот в чем разница между изменением и зарождением: дело в том, что изменение не приводит к тому, что субъект приобретает какую-либо новую субстанциональную форму; но то, что является субстанцией в этом субъекте, получает для себя какое-то качество, которого оно прежде было лишено; например, когда в каком-нибудь растении или в каком-нибудь животном вырабатывается холод или тепло. А зарождение есть изменение субстанции, предполагающее не только производство новых качеств, но и производство новых субстанциональных форм, как тогда, когда из хлеба рождается кровь: субъект или материя этого хлеба не только лишается качеств хлеба, но и сущностной, субстанциональной формы хлеба, чтобы облечься в качества и форму крови.

Заметьте, однако, что здесь можно задать вопрос, на который не будет недостатка в ответе; когда кормилицу заставляют есть какую-нибудь лекарственную траву, чтобы передать добродетель этой травы ее молоку, спрашивается, является ли нумерическое качество (qualité numérique), содержащееся в молоке, таким же, каким было в траве? ответ — нет, хотя это одно и то же специфическое качество или, точнее сказать, одно и то же родовое качество: ибо, поскольку молоко и растение разного рода, то и различие в их качествах также должно быть вполне родовым. Но чтобы яснее говорить об этих вещах, оставив в стороне вызывающие сомнения школьные тонкости, скажем вместе с Ван Гельмонтом, что добродетель растения, заключенная в его срединной жизни (vie moyenne), не изменяется и не портится пищеварением, и таким образом переносится в молоко. Отсюда можно понять, как зарождение одного приводит к разложению другого; и наоборот, как разложение ведет к зарождению. Вот почему мы более не будем ничего говорить о разложении, потому что тот, кто хорошо понимает одну из этих вещей, не упустит из вида другую: лишь вкратце покажем, чем зарождение и разложение отличаются от сотворения (création) и уничтожения (anéantissement) или разрушения (destruction). Разница в том, что зарождение и разложение предполагают материю, которая должна быть предметом различных форм; но сотворение и разрушение не требуют материи; поскольку одно есть производство чего-то из небытия, а другое, наоборот, является уничтожением чего-то сотворенного. Зарождение и разложение — это движения природы от вторичной и конечной причины, а сотворение и разрушение могут происходить только от бесконечной причины, потому что существует бесконечное расстояние между бытием и небытием, между чем-то и ничем.

Прояснив таким образом эти вещи, перейдем к смешению, являющемуся двояким; а именно, есть неправильное или искусственное смешение, а есть правильное или естественное. Неправильным считается локальное сближение тел различной природы, беспорядочно соединенных друг с другом; таким образом, куча, состоящая из пшеницы и ячменя, считается неправильной смесью. Это искусственное смешение, в которой части действительно смешаны друг с другом, но без изменения или преобразования всей субстанции, также двояко; а именно, есть то, что образовано присоединением (apposition) частей, и то, что образовано путем перемешения (confusion). Присоединение происходит тогда, когда смешиваемые вещи разделены на такие мелкие части, что их едва можно разглядеть, как, например в том случае, когда частицы ячменя и пшеницы смешиваются вместе после того, как их перемололи в муку.

Перемешение возникает тогда, когда смешанные вещи не только разделены на незаметные части, но и настолько перемешаны друг с другом, что их сложно снова разделить, как, например в тех случаях, когда картезианцы [Chartiers; картезианцы? – пер.]смешивают воду с вином или когда аптекари смешивают вместе лекарства таким образом, что мы больше не можем различить ни одного из них.

Естественное смешение, собственно говоря, есть тесный союз субстанций, из которого получается нечто субстанциональное, но, тем не менее, отличное от тех субстанций, из которых оно состоит, благодаря изменению. Потому что посредством соединения принципов возникает смесь, основная форма которой отлична от форм ее собственных принципов, как это видно из ресолюции этой смеси, что соотносится с известной максимой Аристотеля, которая гласит, что quod est ultimum in resolutione, id suit primum in compositione[последнее в ресолюции есть первое в композиции; «то, что в анализе последнее, по генезису — первое»; Eth. Nic. II, 1112b 23—24]. Это изменение, которое приводит к объединению, а затем к союзу и смешению, было показано нами, когда мы говорили о функциях соли и духа, а также о действиях флегмы и сульфура, укрощающих кислотность и жгучесть соли и меркурия, и когда мы говорили о том, что земля дает тело и твердость всем этим различным субстанциям; именно посредством этого изменения, этого союза и этого объединения формируется и образуется природное соединение. Если все же кто-то возразит, что эти принципы скорее искусственны, чем естественны, то ответ можно найти в первом разделе третьей главы предыдущей книги.

РАЗДЕЛ ТРЕТИЙ. О различии смесей в общем.

После достаточно подробного обсуждения простых, чистых и однородных субстанций, коих мы назвали принципами, после разъяснения их различных изменений перед их объединением и смешением, составляющих совершенство соединения, нам остается сказать о смесях, которые являются результатом этих действий. Смеси бывают совершенными или несовершенными в зависимости от силы или слабости союза их принципов. Несовершенно составленное тело — это тело, имеющее лишь незначительное сгущение какого-либо принципа, не имеющее длительной продолжительности -существования- и не имеющее основной субстанциональной формы, существенно отличающей его от своих принципов, подобно снегу или льду, которые отличаются от воды только добавлением некоторых посторонних качеств. И наоборот, совершенная смесь есть та, которая имеет основную субстанциональную форму, отличную от форм ее принципов, составляющих совершенный союз, и которая, следовательно, имеет большую долговечность, подобно минералам, растениям и животным.

Мы называем метеорами те тела, которые несовершенны и отличаются друг от друга в зависимости от разнообразия принципов, которыми они изобилуют; ибо одни – сульфурные (sulfureux), другие – нитровые (nitreux), третьи – водные (aqueux) и так далее. Об этом следует сказать кое-что, прежде чем начать говорить о смесях, которые совершенно составлены; и в этом мы будем подражать Природе, которая никогда не произведет совершенного смешения, покуда не пропустит свои принципы через метеорную природу, потому что она не должна и не может перейти из одной крайности в другую, не проходя при этом через какую-либо промежуточную среду, о чем мы скажем ниже. Метеоры называются несовершенно смешанными телами не потому, что они имеют природу и форму смесей; а потому, что, сохраняя, некоторым образом, природу принципов, они тем не менее отличаются от естественного состояния этих принципов; и именно поэтому они кажутся чем-то средним по состоянию и природе между чистыми и простыми принципами и между телами, совершенно составленными из тех же самых принципов. Их также называют несовершенными смесями по причине как их внезапного возникновения, так и их внезапного растворения; смешение принципов, как и коагуляция, несовершенно в этих телах, поэтому они не могут быть устойчивыми; так они внезапно и легко возвращаются к природе преобладавшего в них принципа. Отдаленной материальной причиной этих несовершенных смесей или этих метеоров являются принципы, а ближайшей – дымы (fumées) или духи (esprits), в которые эти же самые принципы превращаются через улетучивание и одухотворение посредством какой-либо действующей причины.

Но обратите здесь внимание, что есть два вида духов или дымов, которые совершенно отличны друг от друга: а именно, пары (vapeurs) и испарения [exhalaisons; также запах, миазм, зловоние – ред.]; пар – это дух или горячий и влажный дым, который, следовательно, образуется из флегмы, если он водянист; из масла и сульфура, если он горюч; или из меркурия, если он ветренный и духовный. Испарение – это горячий и сухой дым, который, следовательно, порожден земным телом и принципом соли. Следует также иметь ввиду то, что пар называется горячим и влажным, потому что вода, превращенная в пар, поднимается вверх под действием проникшего в нее огня, и по этой же причине он называется метеором или телом, несовершенно составленным из нескольких принципов. Что касается, в частности, учения о метеорах, то те, кому любопытно узнать подробности о нем, должны прочитать авторов, которые специально писали об этом: в противном случае, мы бы вышли за рамки краткого изложения, о котором мы условились в предисловии этого химического трактата.