Эмблема
российское алхимическое братство
Эмблема




Регистрация


Наверх
RSS

Истории алхимических трансмутаций

Лаборатория | Поиск по форуму

Toggle shoutbox№1 15.11.2022 13:47:31Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1
Истории взяты с сайта alchemywebsite.com

Toggle shoutbox№2 15.11.2022 13:48:44Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1
Аллегорическое письмо об алхимическом адепте

Это аллегорическое письмо, которое я недавно обнаружил в MS. Sloane 3667 (листы 15v-16v) в Британской библиотеке, сборник коротких фрагментов, датированных серединой-концом XVII века, представляет интерес, поскольку имеет некоторые параллели с мифом об открытии гробницы Христиана Розенкрейца, изложенным в Fama Fraternitatis. Он написан как драма, а не как фактический отчет о некоторых событиях. Автор ведет читателя через свою историю, создавая напряжение, дразня нас несколькими деталями, такими как удивительный способ, которым известие о смерти его хозяина было передано на большое расстояние с помощью определенного инструмента. Он заставляет нас ждать много абзацев, прежде чем раскрыть нам секрет. Автор в какой-то степени выдает игру, потому что он так стремится привлечь внимание своего потенциального читателя, что добавляет к довольно формальному началу письма, сообщенного ему герцогом Фридрихом, слова «иди и смотри». Этот соблазн читать был бы, конечно, неуместен в подлинном письме. Сама история увлекательна, она предполагает существование адепта, много лет работавшего в такой секретной манере, что даже его слуга не подозревал об истине. Этот адепт передает свои знания своему племяннику, таким образом сохраняя приобретенную им мудрость в семейном кругу.

Есть много параллелей с розенкрейцерским мифом. Тихая скрытность и достоинство Адепта, его желание помочь другим посредством раздачи милостыни, его великодушие к автору письма в спасении его от жизни сироты и его заинтересованность в лечении болезней; его секретная комната, которая была одновременно молельней и лабораторией; его большое богатство, хотя внешне простой образ жизни. Его духовное знание каким-то образом было связано с высокоразвитой технологией, вечно горящими огнями (также встречающимися в розенкрейцерских аллегориях) и механическими приспособлениями, такими как телеграфное устройство. В конце истории, как и в случае с мифом о розенкрейцерах, у нас остается ощущение, что знание, известное этим адептам, никогда не должно было раскрываться открыто, и что каким-то образом традиция эзотерической, мистической и алхимической мудрости продолжает скрываться за внешне невыразительными и тихие личности. Создается впечатление, что эзотерическая мудрость питается тайной и тихим достоинством и что ее можно найти, только предприняв внутренний поиск, которым занимаются розенкрейцеры или адепты, описанные ниже, а не в дерзком шуме рынка. место, среди дельцов и имиджмейкеров. Эти аллегории говорили своим читателям в свое время, в семнадцатом веке, что они должны искать мудрость, которую искали, в себе, и это послание еще более актуально сегодня, когда в созерцательной жизни так много других отвлекающих факторов.

Адам Маклин

 

_________________________________________________________________________

 

 

Аллегорическое письмо об алхимическом адепте

В следующем письме, переданном мне светлейшим принцем Фридрихом, герцогом Холсатским и Слезвикским, рассказывается о странных и неслыханных вещах, приходите и смотрите.

 

Мой друг,

 

Вы требовали от меня отчета о жизни, смерти, наследстве и наследниках моего господина Б. Дж. счастливой памяти. Я возвращаю вам этот ответ на латыни, как вы ответили мне, хотя я не очень хорошо в этом разбираюсь.

 

Он был по национальности иудей, по вероисповеданию христианин, ибо верил во Христа Спасителя и открыто исповедовал то же самое. Он был человеком пламенной честности и тайно давал большие милостыни. Он жил целомудренно, холостяком, и взял меня, когда мне было около 20 лет, из дома, где сирот содержит общественность, и научил меня латинскому, французскому и итальянскому языкам, к которым я впоследствии добавил еврейский или иврит. Он использовал меня, насколько я был способен, в своей лаборатории, ибо обладал большими познаниями в медицине и излечивал самые отчаянные болезни.

 

Когда мне было 25 лет, он позвал меня в свою гостиную и заставил меня поклясться ему, что я никогда не женюсь без его согласия и ведома, которые я обещал и свято соблюдал.

 

Когда мне исполнилось 30 лет, однажды утром он посылает за мной в свою гостиную и с любовью говорит мне: «Сын мой, я вижу, что благодать моей жизни по причине приближающейся глубокой старости» (ибо он был старше 80 лет), «почти напрасно, и что, следовательно, моя смерть близка, поэтому я написал свою последнюю волю и завещание для пользы и пользы сыновей моих братьев и вас: я положил оно на столе моей каморки, куда ни ты, ни кто-либо из смертных никогда не входили, ибо ты даже не стучишь в дверь в часы, отведенные для моей преданности». Сказав это, он подошел к двустворчатой двери своей каморки и обмазал ее соединения каким-то прозрачным кристаллическим веществом, которое он возил пальцем до тех пор, пока оно не стало мягким и текучим, как воск, и отпечатал на нем свою золотую печать, материя тут же затвердела от холодного воздуха, так что, не повредив печать, дверь нельзя было открыть.

 

Затем он взял ключи от шкафа, запер их в маленьком шкафчике и запечатал так же, как прежде, упомянутым кристаллическим веществом, и передал упомянутый шкаф, после того как он запечатал его, в мои руки, и поручил мне доставить то же самое относится только к сыновьям его братьев, мистеру Джесси, Абраху и Соломону Юта, которые в то время жили в Швейцарии, причем старший из них был бателором.

 

После этого он вернулся со мной в гостиную и в моем присутствии бросил использованную им Золотую Печать в стакан с чистой водой, в которой указанная Печать тотчас же растворилась, как лед в горячей воде, оседая на дно белым порошком, а ликер был окрашен в бледно-красный цвет провинциальной розы. Затем он закрыл указанный стеклянный флакон упомянутым выше прозрачным веществом и поручил мне доставить указанный флакон вместе с ключами мистеру Джесси.

 

Сделав это, он, преклонив колени, повторил несколько псалмов Давида на иврите и направился на свою кушетку, где он обычно спал после обеда, и велел мне принести ему стакан малаго, которым он время от времени экономно пользовался. Как только он выпил своего вина, он велел мне подойти к нему и, положив руку мне на плечи, заснул тихим сном, а через полчаса глубоко вздохнул и так отдал душу свою Богу к моему великому удивлению.

 

После этого я, согласно моему обещанию, написал в Швейцарию, чтобы сообщить о его смерти племянникам, и, к моему великому удивлению, тот же самый день после смерти моего благословенного господина я получил письмо от мистера Джесси, в котором он спрашивал, жив мой господин или мертв. как если бы он знал все, что произошло, как это и было на самом деле, с помощью некоего инструмента, о котором я упомяну.

 

Немного позже пришли его племянники, которым я рассказал о том, что произошло, на что мистер Джесси выслушал с улыбкой, но и другие братья не без удивления и изумления. Я отдал ключи вместе со стаканом, в котором был прекраснейший золотой раствор, но в тот день они отказались вмешиваться, утомленные дорогой, а наутро, после того как я тщательно затворил все двери дома и ни одна но в присутствии их и меня мистер Джесси взял стеклянный флакон и разбил его о фарфоровое блюдо, в которое можно было налить прилагаемый ликер, а затем взял немного ликера и поставил его на прозрачное вещество, которым был запечатан шкаф, и тотчас же материя, которая раньше была твердой, как Кристалл, превратилась в густую воду. Поэтому он открыл шкаф и взял оттуда ключи от шкафа.

 

Затем мы подошли к двери чулана, где мистер Джесси, увидев печать, намочил ее, как и раньше, вышеупомянутой жидкостью, которая тут же поддалась, и поэтому он открыл упомянутые двойные двери, но снова закрыл их и падая на колени молился, как и мы, потом мы вошли и затворили за собой двери. Здесь мы видели великие чудеса.

 

Посреди чулана стоял стол с рамой из черного дерева, сам стол был круглым и из того же дерева, но покрыт пластинами из чеканного золота. Перед столом была поставлена низкая скамеечка для ног, чтобы стоять на коленях, посреди стола стоял инструмент странного и чудесного устройства, нижняя его часть, или пьедестал, была из чистого золота, самая средняя часть была из самого прозрачного кристалл, в котором был заключен негорючий и вечно сияющий огонь, верхняя часть его также была из чистого золота, сделанная в виде небольшой чашечки или сосуда.

 

Прямо над этим инструментом висела золотая цепочка, к которой был прикреплен искусственный кристалл овальной формы, наполненный вышеупомянутым вечным огнем, с правой стороны стола мы заметили золотую шкатулку, а на ней небольшую ложку. В этой коробочке был бальзам алого цвета. С левой стороны мы увидели небольшой письменный стол из массивного золота, на котором лежала книга с 12 листами из чистого чеканного золота, податливая и гибкая, как бумага. В середине створок было высечено несколько знаков, как и в углах створок, а в пространстве между серединой и углами створок были заполнены святые молитвы.

 

Под столом мы нашли последнюю волю моего покойного хозяина, пока мы были в чулане, мистер Джесси опустился на колени, опираясь на стол, и с самым смиренным благоговением повторил некоторые из вышеупомянутых молитв, а затем с ложечкой взял небольшое количество вышеупомянутого бальзама и положил его на верхнюю часть инструмента, стоявшего посреди стола, и мгновенно поднялся очень приятный запах, который своим самым приятным запахом весьма ощутимо освежил нас, но тот, который мне казалось чудесным, было то, что упомянутые восходящие пары заставляли вечный огонь, заключенный в подвесном кристалле, ужасно вспыхивать и сиять, как какая-то большая звезда или молния.

 

После этого мистер Джесси зачитал завещание, в котором он завещал мистеру Джесси все свои инструменты и книги мудрости, а также остальное свое имущество поровну разделить между ним и его братьями, кроме того, он оставил мне в наследство 600 золотых дукатов в качестве признание моей верности.

 

И соответственно первое исследование было сделано для инструментов и книг мудрости. О тех, что были на столе и около него, я уже говорил. В правой части шкафа стоял сундук из черного дерева, внутренность которого была вся покрыта пластинами из чеканного золота и содержала 12 инструментов, все из чеканного золота, чудесным образом выточенных и искусно украшенных несколькими выгравированными на них буквами. Оттуда мы пошли осматривать большой сундук с 12 зеркалами, сделанными не из стекла, а из какого-то чудесного неизвестного вещества. Середина зеркал была заполнена чудесными знаками, края их были заключены в чистое золото, а между этими краями и центром были полированные зеркала, принимающие все противоположные образы.

 

После этого мы открыли очень большой сундук или шкатулку, в которой мы нашли очень вместительное зеркало, которое, как сказал нам мистер Джесси, было зеркалом Соломона и чудом всего мира, в котором были объединены характеристики всей вселенной.

 

Мы также видели в ящике из черного дерева глобус, сделанный из чудесного материала. Мистер Джесси сказал нам, что в упомянутом шаре заключены огонь и душа мира, и что, следовательно, упомянутый шар сам по себе совершал все свои движения в точной гармонии и согласии с движениями вселенной.

 

На этом вышеупомянутом ящике стоял другой, в котором находился инструмент, напоминающий циферблат часов, но вместо цифр двенадцати часов вокруг него были помещены буквы алфавита, а стрелка или указатель поворачивались и указывали на них. Мистер Джесси сказал нам, что этот инструмент будет двигаться сам по себе при движении соответствующего и сочувствующего ему инструмента, который был у него дома, и что этим инструментом мой счастливый хозяин известил его о приближающейся смерти, и что после этого значения, обнаружив, что этот инструмент остался без движения, он пришел к выводу, что мой хозяин мертв.

 

Наконец мы подошли к книгам мудрости, которые он не открывал. Рядом с упомянутыми книгами был поставлен ящик с золотом, полный очень тяжелого порошка темно-красного цвета, который мистер Джесси, улыбаясь, взял и положил.

 

Рядом с каморкой, где мы находились, примыкала еще одна каморка, в которую мы вошли и нашли там 4 больших сундука, полных маленьких слитков чистейшего золота, из которых мне дали мое наследство в 6000 золотых дукатов в двойной пропорции, но господин Джесси отказался взять себе какое-либо из названного золота, так как он сказал, что те вещи, которые были ему ранее завещаны, полностью его удовлетворяют; ибо он был искусен в моем Мастерском Искусстве, и поэтому приказал, чтобы его часть золота была дарована нескольким бедным девственницам, известным им, чтобы составить их доли. Я сам женился на одной из них и получил с ней приличную долю из упомянутого золота. Она приняла христианскую религию и до сих пор жива. Мистер Джесси собрал все свои вещи и увез их с собой в Швейцарию, которая с тех пор выбрала себе тихое и спокойное местечко в Ост-Индии, откуда в прошлом году он написал мне письмо, предлагая мне усыновить моего старшего сына, которого я соответственно послал к нему.

 

Пока мы были в чулане, я видел странные чудеса, совершаемые движениями упомянутого орудия мудрости, которые я не могу и не осмеливаюсь изложить в письменной форме. Это мой близкий друг, которого я хотел, чтобы вы знали. Больше я не могу добавить.

 

Прощальный привет.

Отредактировал: TAN (15.11.2022 13:49:32)

Toggle shoutbox№3 15.11.2022 13:50:57Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1
Алхимические открытия Арчибальда Кокрена

Существует интересный отчет об открытии Арчибальдом Кокреном различных трансмутирующих настоек в его книге «Алхимия, заново открытая и восстановленная» (1940).

  

Здесь я приступил к новому курсу экспериментов с металлом в экспериментальных целях, в которых у меня не было предыдущего опыта. Этот металл, после долгого восстановления к его сущностям, разделения и подготовки осадка дистилляции Ртути Философов, Aqua Benedicta (Святая Вода), Aqua Celestes (Небесная Вода) и Райской воды.

Первым признаком этого триумфа, который я получил, было сильное шипение, струи паров, льющиеся из реторты в ресивер, как резкие очереди из пулемета, а затем сильный взрыв, в то время как очень сильный и тонкий запах наполнил лабораторию и ее окрестности. Друг описал этот запах как запах росистой земли июньским утром с оттенком растущих цветов в воздухе; дыхание ветра над вереском и холмом и сладкий запах дождя на иссохшей земле.

 

Николя Фламель, после поисков и экспериментов от возраста двадцати лет, писал, когда ему было восемьдесят лет: «В конце концов я нашел то, что желал, и вскоре узнал это по сильному аромату и запаху». Не совпадает ли этот голос из четырнадцатого века с моим открытием своеобразных тонких запахов? Кремер также пишет в начале четырнадцатого века: «Когда произойдет это счастливое событие, весь дом наполнится чудеснейшим сладким благоуханием, и тогда наступит день рождения этого благословеннейшего препарата».

 

Достигнув этого момента, моей следующей трудностью было найти способ хранить этот тонкий газ без опасности для имущества. Этого я добился с помощью змеевиков из стеклянных трубок в воде, соединенных с моим приемником вместе с совершенным регулированием тепла, в результате чего газ постепенно конденсировался в прозрачную воду золотистого цвета, очень легковоспламеняющуюся и очень летучую. Затем эту воду нужно было отделить дистилляцией, и в результате получилась белая ртутная вода, которую граф де Сен-Жермен назвал своим athoeter, или первичной водой всех металлов.

 

Я снова процитирую из предисловия Мэнли Палмера Холла к «Трижды Святой Тринософии» отрывок, в котором Казанова описывает атоэтер: «Тогда он показал мне свое magistrum, который назвал Атоэтером. Это была белая жидкость, помещенная в пузырек из белого стекла. Он сказал мне, что жидкость была Универсальным Духом Природы, и что если немного проколоть воск на пробке, все содержимое исчезнет. Я умолял его провести эксперимент. После этого он дал мне пузырек и острие, и я сам проколол воск, и вот, пузырек был пуст». Этот отрывок точно описывает воду, которая настолько летучая, что испаряется, если ее не закрыть, кипит при очень низкой температуре и даже не смачивает пальцы. Эта ртутная вода, этот Athoeter Сен-Жермена, абсолютно необходима для получения масла золота, которое получается путем добавления его к солям золота после того, как эти соли несколько раз промывались дистиллированной водой для удаления сильной кислотности Царской Водки, использованной для восстановления металла до такого состояния. Когда к этим солям золота добавляется ртутная вода, возникает легкое шипение, увеличивается тепло, и золото становится темно-красной жидкостью, из которой путем перегонки получается золотое масло, темно-янтарная жидкость однородной консистенции. Это масло, которое является питьевым золотом Алхимика, никогда не возвращается в металлическую форму золота, теперь я могу понять, я думаю, почему некоторые пациенты, которым вводили инъекции соли золота, отравились золотом. Пока соли находятся в кислом растворе, они остаются растворимыми, но как только растворяющая среда теряет свою кислотность и становится нейтральной или щелочной, соли склонны снова образовывать металлическое золото. Вероятно, так и происходит в случае введения солей золота в межклеточные жидкости, что в ряде случаев приводит к фатальным результатам.

 

Не думайте, что химики знают о металлах все! Они не знают.

 

... Из описанной мной золотой воды можно получить эту белую воду и темно-красную настойку, цвет которой становится темнее, чем дольше она хранится; это Меркурий и Сера, описанные Алхимиками, Солнце-Отец и Луна-Мать, Мужской и Женский Принципы, Белый и Красный Меркурии, которые, соединяясь, снова образуют жидкость насыщенного янтарного цвета. Это Философское Золото, которое сделано не из металлического золота, а из другого металла, и является гораздо более мощным Эликсиром, чем золотое масло. Жидкость насыщенного янтарного цвета буквально сияет, в необычайной степени отражает и усиливает лучи света. Его описывали многие Алхимики, что еще раз подтверждает мою работу в Лаборатории. Действительно, каждый шаг, сделанный мною в лаборатории, я нашел в работах различных последователей Спагирического Искусства.

 

... А теперь к последней цели, Философскому Камню. Найдя два моих принципа, Меркурий и Серу, следующим моим шагом было очищение мертвого тела металла, то есть черных осадков металла, оставшихся после извлечения золотой воды. Его прокаливали до покраснения, тщательно отделяли и обрабатывали до тех пор, пока он не превратился в белую соль. Затем три начала смешивали в определенных точных количествах в герметически закрытой колбе при фиксированном нагреве, не слишком горячем и не слишком холодном, при этом особое внимание уделялось точной степени нагревания, так как любая небрежность в его регулировании могла бы полностью испортить смесь.

 

При соединении смесь приобретает вид свинцовой грязи, которая медленно поднимается, как тесто, пока не образует кристаллическое образование, напоминающее растущее коралловое растение. «Цветы» этого растения состоят из лепестков кристаллов, которые постоянно меняют цвет. По мере повышения температуры образование плавится в жидкость янтарного цвета, которая постепенно становится все гуще и гуще, пока не погружается в черную землю на дне стакана. В этот момент (знак Ворона в алхимической литературе) добавляется больше фермента или Ртути. В этом процессе непрерывной сублимации используется герметически закрытая колба с длинным горлышком, и можно наблюдать, как пар поднимается вверх по горлышку колбы и конденсируется на стенках. Этот процесс продолжается до тех пор, пока не будет достигнуто состояние «сухой черноты». Когда добавляется больше Ртути, черный порошок растворяется, и из этого соединения кажется, что рождается новая субстанция, или, как сказали бы ранние алхимики, рождается Сын. По мере того как черный цвет ослабевает, цвет за цветом появляется и исчезает, пока смесь не станет белой и сияющей; Белый Эликсир. Жар постепенно повышается еще больше, и цвет меняется с белого на цитриновый и, наконец, на красный — Эликсир Жизни, Философский Камень, лекарство Людей и Металлов. Из их сочинений явствует, что многие алхимики сочли ненужным доводить Эликсир до этой самой последней стадии, так как раствор цитринового цвета подходил для их целей.


Toggle shoutbox№4 15.11.2022 13:52:23Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1

Алхимические странствия Саломона Трисмозина

 

Это история предполагаемого адепта и учителя Парацельса Саломона Трисмозина, странствующего в поисках секрета трансмутации. Он включен в Aureum vellus, oder Güldin Schatz und Kunstkammer..., Rorschach, 1598, который был первым изданием сочинений Trismosin.

______________________________________________________________________

  

Когда я был молодым парнем, я пришел к горняку по имени Флокер, который тоже был алхимиком, но он держал свои знания в секрете, и я ничего не мог от него получить. Он использовал процесс с обычным свинцом, добавляя к нему особую серу или серу, он фиксировал свинец до тех пор, пока он не становился твердым, затем жидким, а затем мягким, как воск.

Из приготовленного свинца он взял 20 лотов (10 унций) и 1 марку чистого нелегированного серебра, погрузил оба материала в расплав и выдерживал состав в сплаве в течение получаса. После этого он разделил Серебро, отлил его в слиток, когда половина его была Золото.

 

Я скорбел в душе, что не могу иметь этого искусства, но он отказался рассказать свой тайный процесс.

 

Вскоре после этого он рухнул в шахту, и никто не мог сказать, какую уловку он использовал.

 

Так как я видел, как это действительно сделал этот горняк, я отправился в 1473 году в свои путешествия, чтобы разыскать мастера по алхимии, и когда я услышал о нем, я отправился к нему, и в этих странствиях я провел 18 месяцев, изучая все виды Алхимических Операций, не имеющих большого значения, но я видел реальность некоторых конкретных процессов, и я потратил 200 флоринов собственных денег, тем не менее я не отказался бы от поиска. Я подумал о том, чтобы поселиться у некоторых из моих друзей, и отправился в Лайбах, оттуда в Милан и попал в монастырь. Там я прослушал несколько прекрасных лекций и около года работал ассистентом.

 

Потом я путешествовал по Италии и нашел одного итальянского торговца и еврея, которые понимали по-немецки. Эти двое сделали английское олово похожим на лучшее серебро и продали его в больших количествах. Я предложил служить им. Еврей уговорил Торговца взять меня в слуги, и я должен был следить за огнем, когда они действовали своим искусством, я был прилежным, и они ничего от меня не скрывали, так как я им нравился. Так я научился их искусству работы с коррозийными и ядовитыми веществами и провел с ними четырнадцать недель.

 

Затем я отправился с евреем в Венецию. Там он продал турецкому купцу сорок фунтов этого серебра. Пока он торговался с торговцем, я взял шесть Лотов Серебра и принес их Ювелиру, который говорил по-латыни и держал двух Подмастерьев, и попросил его испытать Серебро. Он направил меня к пробирщику на Сент-Маркс-плейс, дородному и богатому человеку. У него было трое немецких пробирных помощников. Вскоре они подвергли Серебро испытанию сильными кислотами и очистили его на Пробирной чаше; но оно не выдержало испытания, и все улетело в огонь. И они резко со мной разговаривали, спрашивая, откуда у меня Серебро. Я сказал им, что пришел специально, чтобы проверить его, чтобы узнать, настоящее ли это серебро.

 

Когда я увидел обман, я не вернулся к еврею, и не обратил более внимания на их искусство, ибо я боялся попасть в беду вместе с евреем из-за фальшивого серебра.

 

Затем я отправился в колледж в Венеции и спросил там, могут ли они кормить меня два раза в день, пока я ищу работу. Ректор рассказал мне о госпитале, где были другие немцы, и там мы получали роскошную еду. Это было Учреждение для обездоленных пришельцев, и туда приходили люди всех народов.

 

На следующий день я пошел в Сент-Маркс-плейс, и ко мне подошел один из ассистентов пробирного и спросил, где я взял это серебро? Почему я проверил его, и есть ли у меня еще? Я сказал, что у меня больше нет этого серебра и что я рад избавиться от него, но у меня есть искусство, и я не прочь рассказать ему об этом. Пробирщику это понравилось, и он спросил меня, могу ли я работать в лаборатории? Я сказал ему, что я лейборист, специально путешествующий для работы в алхимических лабораториях. Это ему очень понравилось, и он рассказал мне об одном дворянине, у которого была лаборатория и который нуждался в немецком помощнике. Я охотно согласился, и он отвел меня прямо к главному химику по имени Таулер, немцу, и тот был рад меня принять. Так что он тут же нанял меня за еженедельную плату в две кроны плюс стол. Он отвез меня примерно в шести итальянских милях от Венеции в прекрасный большой особняк под названием Понтелеоне. Я никогда не видел такой Лабораторной работы по всевозможным Частным Процессам и лекарствам, как в этом месте. Там все, что можно было придумать, было предусмотрено и готово к использованию. У каждого рабочего была своя отдельная комната, а для всего штата лаборантов была специальная кухарка.

 

Главный химик сразу же дал мне для работы руду, которую четыре дня назад прислали дворянину. Это была киноварь, которую Главный замазал всякой грязью, просто чтобы проверить мои знания, и сказал мне сделать это в течение двух дней. Я был занят, но преуспел в Частном Процессе, и при испытании слитка фиксированного Меркурия, весь весил девять Лот, тест дал три Лота чистого Золота.

 

Это была моя первая работа и удача. Главный химик сообщил об этом дворянину, который неожиданно вышел, заговорил со мной по-латыни, назвал меня своим Fortunatum, похлопал меня по плечу и дал мне двадцать девять крон. Он говорил на забавной латыни, которую я едва мог понять, но я был доволен деньгами.

 

Затем я дал клятву никому не раскрывать свое Искусство. Короче говоря, все должно было храниться в секрете, как и должно быть. Если кто-то хвастается своим искусством, даже если у него есть Истина, Божья Справедливость не оставит такого в покое. Поэтому молчи, даже если у тебя есть высшая Тинктура, но давай Милостыню.

 

Я видел всевозможные операции в этой дворянской лаборатории, и, поскольку главный химик благоволил ко мне, он дал мне все виды операций, а также упомянул, что наш работодатель потратил около 30 000 крон на эти искусства, платя наличными за всевозможные книги на разных языках, которым он уделял большое внимание. Я сам был свидетелем, что он заплатил 6000 крон за рукопись Сарламетона. Процесс приготовления настойки на греческом языке. Это дворянин вскоре перевел и дал мне работу. Я завершил этот процесс за пятнадцать недель. При этом я превратил три металла в чистое золото; и это держалось в строжайшем секрете. Этот вельможа был великолепен и могущественен, и когда раз в году Синьория выходила в море, чтобы стать свидетелем бросания в воду Драгоценного Кольца на церемонии бракосочетания Адриатики, наш джентльмен со многими другими представителями венецианской знати отправился на своем большом прогулочном корабле, когда внезапно поднялся ураган, и он вместе со многими другими венецианскими лордами и правителями утонул.

 

Затем Лаборатория была закрыта семьей, мужчины расплатились, но главного химика оставили.

 

Затем я уехал из Венеции в еще более подходящее для моей цели место, где моему попечению были доверены каббалистические и магические книги на египетском языке, которые я тщательно перевел на греческий, а затем снова перевел на латынь. Там я нашел и захватил сокровище египтян. Я также видел, с каким великим Предметом они работали, и древние языческие цари использовали такие тинктуры и сами работали с ними, а именно цари Хофар, Сунсфор, Хогар, Ксофалат, Юлатон, Хоман и другие. Все они обладали великими сокровищами Настойки, и удивительно, что Бог открыл такие Тайны язычникам, но они держали это в строжайшем секрете.

 

Через некоторое время я увидел основные принципы этого искусства, затем начал разрабатывать Наилучшую Настойку (но все они самым неописуемым образом происходят из одного корня), когда я подошел к концу Работы, я нашел такой ​​прекрасный красный цвет, с которым не может сравниться ни один алый цвет, и такое сокровище, о котором не могут сказать слова и которое можно бесконечно увеличивать. Одна часть превратила 1500 страниц из серебра в золото. Я не буду рассказывать, как после многократного увеличения, какое количество Серебра и другого металла я подкрашивал после Умножения. Я был удивлен.

 

Изучай то, что ты есть,

Частью которого ты являешься,

Что ты знаешь об этом искусстве,

Это действительно то, что ты есть.

Все, что без тебя

Также находится внутри,

Так писал Трисмосин.

Toggle shoutbox№5 16.11.2022 12:33:28Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1

Бернард Тревизанский в поисках Камня

 

Это отрывок из английского перевода в MS Ferguson 28 работы по алхимии Бернарда [1406-1490], графа Марка Тревизо (фактически Тревес), которая включает его знаменитую аллегорию фонтана.

______________________________________________________________________

 

 

Часть вторая,

в которой описаны огромные труды Автора

и большие расходы на единичные операции от начала до конца,

и действительно с самым неопровержимым успехом.

 

Когда я впервые взялся за эту работу, в мои руки попала Книга Разеса, над которой я действительно трудился 4 года и израсходовал 800 крон: также в книгах Гебера я выбросил более 2000; много самозванцев подстрекают и склоняют меня к этому, чтобы истощить мое имущество. Таким образом я ознакомился с книгами Архелая [Archelaos] в течение трех лет, в течение которых я действовал вместе с одним монахом, и с книгами Рупециссы [Rupecissa] и Иоанна. de Sacrobosco с помощью Aquae vitae (спирт, тридцатикратно очищенный с фекалиями [осадком?], так что он вышел с такой едкостью, что никакое стекло не могло его удержать), в этом труде я потерял еще триста крон. Двенадцать или пятнадцать лет потратил таким образом и бесчисленные деньги без пользы, после опытов многих полученных, он растворяет и сгущает обыкновенные, аммиачные, шишковидные, сарациновые и металлические соли, затем более ста раз прокаливая их в течение двух лет; также в квасцах всех видов, в марказитах, крови, волосах, моче, человеческом навозе и семени, животных и овощах, в коперасах, купоросах, саже, яйцах, разделением элементов в Атаноре с помощью перегонного куба и Пеликана, циркуляцией, варкой, реверберацией, восхождением [ascension], нисхождением [descension], слиянием [fusion], воспламенением [ignition], элементацией [elementation], ректификацией, выпариванием, соединением [conjunction], возвышением [elevation], утончением [subtilation] и смешением [commixtion]: и другими бесконечными режимами изощрений, которых я придерживался в течение двенадцати лет, достигнув 38-летнего возраста, все еще настаивая на извлечении Ртути из трав и животных, я бесполезно испортил, как по собственной глупости, так и по обольщению самозванцев, около 6000 крон, так что я почти впал в уныние. Но тем не менее в своих молитвах я никогда не забывал умолять Бога, чтобы он соизволил помочь моим усилиям.

 

Впоследствии я столкнулся с неким судьей нашей страны, который в то же время расследовал дело, который пытался сделать Камень из обычной Соли, растворив ее в воздухе и сгустив на солнце, со многими другими процессами, слишком длинными, чтобы их можно было описать. В этой работе полтора года были потрачены на пустой труд, потому что мы не оперировали истинной субстанцией. Напрасно мы искали его в вышеупомянутом веществе, хотя оно и утверждается за истину в Codex Turbae [Hermeticae]. Поэтому, когда невозможно было сделать из обычной соли то, что мы хотели, и даже после 5-10 повторений наших усилий мы не обнаружили никаких изменений в ее природных свойствах, мы отказались от всех дальнейших ее испытаний.

 

Кроме того, мы видели, как другие растворяли в крепчайших водах тончайшее серебро, медь и другие металлы, а также argentum vivum в тех же крепких водах, которые откладывали в отдельном сосуде, и, наконец, смешивали все растворы этого описания, после давали им отдохнуть целых двенадцать месяцев, утверждая, что это разрешение было соединением духа и тела. Они поместили такой сосуд на горячий пепел до тех пор, пока не испарится третья часть воды, они выставили остаток на лучи Солнца, думая, что оттуда произойдут кристаллические конкреции, белые, застывшие и жидкие, способные извлекать из белого металла — белую настойку, а из красного металла — красную настойку, но из 22 склянок, наполовину наполненных этим ликером, нам дали три. Все мы ждали события зарождения означенных конкреций в днищах сосудов 5 лет, но напрасно: ведь, как сказано в Турбе, для того Камня не нужно ничего постороннего: ибо он изготавливается самостоятельно из собственной металлической материи.

 

В то время мне исполнилось 46 лет, когда я пробовал Камень вместе с ученым монахом по имени Готфрид Лепор, как он и предусмотрел. Мы знали, что любая другая работа, кроме Камня, была напрасной и тщетной, поэтому мы попытались изготовить его следующим образом, а именно: мы купили две тысячи куриных яиц, которые мы отделили, сварив их в воде, прокалив скорлупу до максимальной белизны; но мы позволили желткам и белкам, каждому отдельно, разлагаться в конском навозе, а затем мы тридцать раз дистиллировали в белую воду и красное масло отдельно со многими другими бесполезными процессами, о которых мы сейчас не будем рассказывать. В этой напрасной работе также были потрачены без пользы и с очень большими затратами два с половиной года, окончив которые, мы совсем бы отказались от занятий, если бы не подкреплялись новыми надеждами: мы снова принялись исследовать сублимацию духов, перегонки крепких вод, разделение элементов, различные строения печей и костров, которыми мы занимались восемь лет.

 

Затем к нам присоединился некий другой ученый богослов Протонаторий из Берга, с которым мы также пытались получить Камень, и исследованием которого мы думали добыть его из одного только купороса, и прежде всего мы перегоняли acetum acerrimum [лат. очень острый уксус] восемь раз, в котором мы растворяли и отделяли купорос, называемый кальцинированным; снова мы удаляли настой десять и пять раз в день в течение двух месяцев, из-за очень резкого запаха я работал под лихорадкой четырнадцать месяцев. Мы оставили смесь отдыхать на весь этот год, но без плодов, потому что это было постороннее вещество.

 

Впоследствии один ученый человек, исповедник императора, по имени магистр Хенрикус, сказал нам, что он, несомненно, обладал и сохранил власть над Камнем. Поэтому для того, чтобы мы могли познать его, потребовалось величайшее посредничество в дружбе и, кроме того, расходы в размере более 200 крон, прежде чем он смог сделать его знакомым для нас. Он действовал следующим образом: он сделал пасту из Серебра и Ртути и Оливкового масла, варя ее одновременно на медленном огне в очень хорошо замазанном пеликане и смешивая ее деревянной лопаточкой, но материя никогда не могла быть смешана в одно тело, даже в течение двух месяцев. В конце концов, поместив это вещество в другой сосуд, в то же время сильно замазанный и запечатанный, мы полностью засыпали его горячим пеплом и поддерживали вокруг него огонь, думая, что Mercurium превратится в argentum optimum [лат. лучшее серебро] в течение 15 или 21 дня благодаря сернистому телу (маслу). Отвар, извлеченный из склянки, подвергли испытанию со свинцом, и при очень сильном огне все расплавилось в одну (стекловидную) массу. Оживив его с помощью куска горящего угля, мы ожидали, что наше Серебро увеличилось на треть в своем весе. Со своей стороны я дал десять серебряных марок, другие тридцать две марки, из которых мы полагали, что получили сто тридцать марок. Но вышло иначе, так как мои спутники из своих Меток получили только двенадцать, а я из десяти получил четыре.

 

Посему, поверив, что этот отец-исповедник владеет тайной, я обеднел на сорок крон и в великой печали воздерживался два месяца, чтобы полностью отказаться от работы, которую мои родные ежедневно мучили и дразнили меня, так что я не мог ни есть, ни пить и был доведен до такого истощения, что все думали, что я получил какой-то смертельный яд. Тем не менее я скоро разгорячился в тысячу раз больше, чем когда-либо, потому что мне было стыдно, что я так бесполезно провел свое время; Мне тогда было 58 лет. Причина всех моих ошибок увы! было ли это единственным, что блуждание по заблуждению, которое я никогда не действовал в подходящей материи ...

 

... Мы видели бесчисленное количество людей, занимающихся объединением и умножением в Белом и Красном, в материи любого рода, о которой можно подумать, с очень большим трудом и таким большим упорством, что больше нельзя использовать, но мы никогда до сих пор не видели, чтобы Серебро обогатилось на треть или хотя бы в малейшей степени. Тем не менее мы видели бесконечные отбеливания и покраснения, а также множество изощрений, полученных в различных регионах, таких как Рим, Наварра, Шотландия, Турция, Греция, Александрия, Варвария, Персия, Мессина, Родос, Франция, Испания, Святая Земля и в соседних регионах, в Италии, Германии, Англии и почти во всем мире, мы еще не видели в этих местах никого, кроме тех, кто занимался сложными материями, такими как травы, овощи, животные, растения, минералы, камни, соли, квасцами, крепкими водами, перегонкой, разделением элементов, сублимацией, прокаливанием, застыванием Argentum vivum с помощью трав, камней, воды, масел, паров, огня и даже с посторонними сосудами, но никогда не встречали никого, действующего на подходящие материальные вещества. Мы нашли в их регионах некоторых, кто знал метод и секрет изготовления Камня; но мы никогда не могли достичь их привычной уверенности. Поэтому бегая туда-сюда, исследуя и экспериментируя, я уже израсходовал 10 300 золотых крон. Я также продал некоторое имение, которое стоило 8 тысяч флоринов немецких денег, так что я попал в немилость со всеми моими родственниками, потому что я был доведен до бедности и у меня осталось очень мало денег, а мне было тогда 62 года и больше. Тем не менее, несмотря на то, что мои обстоятельства были разрушены столькими невзгодами, я все же не утомился в своем уме, чтобы отказаться от своего замысла, но, скорее, уверовал в милость Бога, никогда не теряя благосклонности к прилежным людям, оставив свою страну в великом позоре. Я отправился на Родос, неизвестный всему человечеству, чтобы утешить свои печали.

 

Однажды я услышал об одном человеке, очень религиозном и известном. Ходили слухи, что он обладал столь желанным Камнем, с которым я вступил в дружбу за очень большие деньги. Я занял у человека, хорошо знавшего моих родственников, восемь тысяч флоринов. Формула его работы была такова. Он поместил в конский навоз золото и серебро, очень хорошо очищенные и расслоенные, смешанные с четырьмя частями сублимированной ртути, которая стояла одиннадцать месяцев в навозе. Он перегонял из него воду самым сильным огнем: мы прокаливали землистый остаток на дне сосуда в сильном огне сам по себе, а воду перегоняли снова шесть раз. С каждой перегонкой мы присоединяли землю, оседающую от первой, и повторяли перегонку так часто, что больше не осаждался остаток. Растирая землю и помещая ее в приемник, мы постепенно окропляли их, но напрасно с большим трудом пытались заставить их впитать свою собственную воду: однако мы никогда не могли их смешать, потому что вода всегда плавала над землей, хотя мы поддерживали ее в постоянном тепле в течение семи месяцев, не было ни соединения, ни изменения, огонь даже усиливался, что было сочтено легкомысленным, и потратив на это три года и выбросив 500 крон, мы бросили работу.

 

У этого религиозного человека были превосходнейшие химические книги, такие как Rosarius magnus, Arnaldus de Villanova, Книга Слов Марии Пророчицы, которую я, наконец, начал изучать и воздерживался от работы восемь лет. В первый раз я убедился очевидными философскими причинами, что все, что я делал раньше, было лишь глупым и бесполезным трудом, особенно когда я рассмотрел следующее высказывание великой истины в Кодексе: «Природа не изменяется, если только она не находится в своей собственной природе, Природа наслаждается своей собственной природой, Природа побеждает Природу, и Природа сохраняет Природу». Изучив эту книгу, я избавился от всех своих изощрений и ошибочных трудов. Поэтому я решил сначала изучить, а не начинать снова действовать с большими затратами и безрезультатно. Много ночей провел я без сна, усердно споря с собой и заключая в таком мнении: к чему мне искать этого искусства у человечества, напрасно мучая себя таким образом? Если они и знают искусство, то никогда не откроют его; если они этого не знают, то напрасно я вмешиваюсь в их дела и пытаюсь завоевать их доверие и дружбу ценой больших затрат. Я тщательно обдумывал, какие места книги больше всего сходятся в одном значении, думая, что там таится истина, которая не может существовать во многих значениях, а только в одном; таким образом истина стала для меня очевидной, и то, чего я так страстно искал, заключалось в одном пункте.

 

Хотя один называет его одним именем, а другой другим, но это одна и та же субстанция, единственная ошибка совершается в разнообразии слов, а не в совпадениях. Поэтому, дети мои, я написал эту книгу ради вас, чтобы вы не унывали и не падали в своих умах из-за того, что так жалко сбились с пути, как я; кроме того, это всегда самый безопасный способ учиться на чужих несчастьях.

 

Я искренне верю (да любит меня Бог), что те люди, которые образно и параболически писали о волосах, моче, крови, сперме, травах, овощах, животных, растениях, минеральных камнях, таких как соли, квасцы, коперы, аттраменты, купоросы, boraxs, магнезия никогда не воздействовали на эти вещества, а описывали их из чистой жестокости. И я очень сожалею о бедствиях и несчастьях тех несчастных людей, которых самозванцы завели в такие лабиринты. Поэтому всякий, кто склонен довериться мне, не сделает этого без большой выгоды, так как моим единственным трудом будет наставление других. Кто мне не поверит, тот скоро испытает на себе, какая фатальность сопутствует дурным примерам других. Всячески избегайте изощренных алхимиков и всех тех, кто отдает им свою веру. Ибо если чтение истинных книг должно научить вас чему-нибудь хорошему, то они пытаются увлечь вас ложными клятвами и заверениями, чтобы увести вас с истинного пути, не имея ничего, что могло бы оправдать их заблуждения, кроме этого: «Я часто делал это» говорят они: «но в настоящее время у меня нет того, что для этого необходимо», — или они говорят: «если прибавится то-то и то-то». Если вы сильнее чумы не избежите этих самозванцев и негодяев, вы никогда не сделаете хорошего из этого Искусства.

 

Прежде чем я усовершенствовал эту работу путем эксперимента, я в течение двух лет учился этому искусству по книгам, однако, когда ко мне приходили отвратительные люди и проклятые воры такого рода, они с торжественными клятвами утверждали, что самые явные заблуждения являются настоящими экспериментами, как бы они ни были давным-давно почти свел меня с ума из-за больших расходов, на которые я был поставлен. Я так и не укрепился в своем хорошем мнении, пока полностью не отказался от компании таких парней и не занялся самым бдительным изучением этого предмета. Кто желает научиться истинному Искусству, тот будет общаться с мудрецами, то есть читать их книги, а не книги Самозванцев, хотя они и говорят на непонятном языке...

Toggle shoutbox№6 18.11.2022 14:25:34Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1

Золотой телец Гельвеция

  

Знаменитая история алхимической трансмутации, рассказанная Джоном Фредериком Гельвецием. Золотой теленок, которого мир обожает и желает ... , Лондон, 1670 г.

  

Глава III.

В Гааге, шестого календа января или 27 декабря 1666 года, после полудня в мой дом явился некий человек, на самом деле совершенно неизвестный мне, но обладавший честной серьезностью и серьезным авторитетом. Лицо, одетое в плебейскую прическу, как у какого-нибудь мемнонита: среднего роста, его лицо несколько вытянуто, с несколькими рассеянными ямками тут и там; его волосы были действительно очень черными, но не вьющимися, волосы на его Чин, около трех или четырех сорока лет от роду: его страна (насколько я могу предположить) — Септентриональная Батавия, в просторечии именуемая Норд-Голландией.

 

После окончания приветствий этот новый Гость с великим почтением спросил, может ли он свободно прийти ко мне; потому что ради Пиротехнического Искусства он не мог и не хотел пройти мимо Двери моего дома; добавляя, что он не только думал, что воспользовался услугами какого-нибудь Друга, чтобы он пришел ко мне, но также читал некоторые из моих небольших трактатов, особенно тот, который я опубликовал, против Д. Дигбиса Симпатического Порошка, в истинной философской тайны. Поэтому, воспользовавшись случаем, он спросил меня, могу ли я поверить, что в вещах Природы отведено место такой Тайне, благодаря которой Врач мог бы излечивать все Болезни повсеместно, если только Больной уже не имел дефект либо Легких, либо Печени, либо какого-либо подобного благородного члена?

 

На что я ответил. Такое лекарство чрезвычайно необходимо для Врача, но никто не знает, какие и как велики Тайны, еще сокрытые в Природе, и я никогда в жизни не видел такого Адепта, хотя читал и просматривал многое, касаясь истинность этой вещи, или Искусства, в Сочинениях Философов. Я также спросил его, не был ли он (говоря о Универсальной Медицине) Врачем?

 

Но он ответил отрицанием, заявив, что он не кто иной, как плавильщик орихалка, и что в Цветке своих лет он многое узнал от своего Друга, редкого для Зрения, и особенно способ Извлечения Лекарственных Средств. Arcanums силой Огня, и именно по этой причине он был Любителем этой столь благородной Медицинской Науки.

 

Кроме того, спустя много времени после других рассуждений, касающихся экспериментов с металлами, сделанных силой огня, Элиас Художник сказал мне следующее; Разве вы не знаете Высшей Тайны, когда она предлагается вашему взору, а именно Камень философов, вы читали в сочинениях многих прекраснейших химиков, касающихся вещества, цвета и странного действия одного и того же?

 

Я ответил, что нет; за исключением того, что я читал у Парацельса, Гельмонта, Василия, Сандивогиуса и тому подобных существующих книг адептов философии. Тем не менее, я думаю, я не в состоянии познать Философскую Материю, истинна она или нет, хотя я и вижу ее перед собой.

 

Пока я говорил это, он вытащил из своего кармана и ящика из слоновой кости, в котором у него было три тяжелых Фрагмента, по величине едва сравнимых с маленьким грецким орехом; они были стеклянными, цвета бледной серы, к которым прилипали внутренние весы того тигля, в котором сжижалось это самое благородное вещество, ибо я полагаю, что стоимость его могла бы равняться двадцати тунам золота. Но после того, как я отрекся от своей Веры, я держал этот Химелион [или драгоценное Сокровище] этого Камня в своих руках почти четверть часа, и из Философских Уст Владельца я услышал много вещей, достойных упоминания, касаясь того же, для человеческих и металлических тел. Поистине, я, с печальным и скорбно-скорбным Умом, возвратил сей Сокровище Сокровищ тому, Владыке и Владыке, который дал то же самое в мою руку на очень короткий промежуток времени; и тем не менее я сделал это (в манере людей, преодолевающих себя) не без величайшей благодарности, как и подобало в таком случае. Впоследствии я спросил его, как случилось (поскольку я читал, что Философские Камни были наделены Рубинатным или Пурпурным Цветом), что этот его Философский Камень был окрашен в Сернистый Цвет?

 

Он ответил мне так: О сэр, это не имеет значения, ибо дело достаточно созрело.

 

Более того, когда я умолял его, чтобы он дал мне на вечную память одну маленькую часть Лекарства, включенного в его коробку, хотя и не больше, чем семена кориандра; он отрицал, отвечая: О нет! Ибо это не законно для меня, хотя бы вы дали мне всю эту комнату, полную золотых уточек; и это не по причине цены Материи, а по причине другого определенного Следствия. Да, конечно, если бы было возможно, чтобы Огонь мог быть сожжен Огнём, Я скорее бросил бы всю эту Субстанцию в пожирающее Пламя Вулкана, на ваших глазах.

 

Немного после этого он также спросил меня, нет ли у меня другой комнаты, окна которой не на улицу; Вскоре я принес этого феникса, или птицу, наиболее редко встречающуюся в этой стране, в мою лучше всего обставленную комнату; тем не менее он при входе (как это принято у голландцев в их странах) не стряхнул с себя туфли, промокшие от снега. Я действительно в то самое время так подумал: может быть, он даст или приготовил какое-нибудь сокровище для меня; но он разбил мою надежду вдребезги. Ибо он сразу же попросил у меня часть лучших золотых денег; а тем временем снял с себя плащ и деревенское пальто; также он раскрыл свою грудь, и под рубашкой он носил из зеленого шелка пять больших золотых подвесок, круглых, заполняющих величину внутреннего пространства или оловянный шар. Где, при сравнении их, в отношении цвета и гибкости, разница между его золотом и моим была чрезвычайно велика. На этих подвесках он начертал железным инструментом следующие слова, которые по моей просьбе разрешил мне переписать.

 

Форма подвесок и слова, выгравированные на них, следующие.

 

I. Аминь. Свят, Свят, Свят Господь Бог наш, ибо все исполнено Его Силы. Лев: Весы.

II. Чудесная чудотворная мудрость Иеговы в Католической Книге Природы. Сделано 26 августа 1666 г.

III. [Солнце. Меркурий. Луна] Чудесный Бог, Природа и Искусство Спагирика ничего не делают напрасно.

IV. Священный, Святой, Дух, Аллилуйя, Аллилуйя. Прочь, дьявол, не говори о Боге без света, аминь.

V. Вечный, Невидимый, единственный мудрый, Наилучший из всех и всемогущий Бог Богов; Святому, Святому, Святому, Правителю и Хранителю заслуженно следует молиться.

 

Более того, когда я, пораженный восхищением, сказал ему: Мой Учитель, скажи мне, пожалуйста, откуда у тебя эта величайшая Наука всего Мира?

 

Он ответил: я получил такую ​​Магналию из сообщения некоего постороннего друга, который на несколько дней поселился в моем доме, заявляя, что он любитель искусств, и приходил учить меня различным искусствам; а именно как, помимо вышесказанного, из камней и хрусталя, самые прекрасные драгоценные камни сделаны намного красивее, чем рубины, хризолиты, сапфиры и другие подобные им. А также как приготовить Крокус Мартис за четверть часа, из которых только одна Доза безошибочно излечивает Чумную Дизентерию. Точно так же металлический ликер, с помощью которого можно вылечить все виды водянки в течение четырех дней. Также некая прозрачная вода, более сладкая, чем мед, с помощью которой я могу извлечь настойку из гранатов, кораллов и всех стекол, выдуваемых ремесленниками, всего за два часа в горячем песке. Он рассказал мне много других вещей, подобных этим, которые я не заметил и не запомнил; потому что мое намерение было проведено дальше, а именно. научиться Искусству выжимать этот столь благородный сок из Металлов для Металлов; но Тень в Водах обманула Пса, лишившись его куска Плоти, который был существенным. Более того, этот Художник сказал мне, что его Учитель, который научил его этому Искусству, велел ему принести Стакан, полный Дождевой воды, с которой он смешал очень небольшое количество самого белого порошка; приказывает мне (здесь Ученик этого Учителя продолжает свою речь) пойти к серебряному кузнецу за одной унцией купелатного серебра, ламинированного (или очень тонко отбитого), которое растворилось за четверть часа, как Лед в горячей воде. Затем он вскоре дал мне половину этого зелья, так быстро приготовленного им самим, выпить, которое во рту у меня было на вкус как сладкое молоко, и от этого я очень повеселел.

 

Рассказав об этом, я не переставал спрашивать его, с какой целью он это привел? Было ли Зелье Философским?

 

На это он ответил: «Ты не должен быть таким любопытным».

 

Потом он рассказал мне, как он, по приказу этого Похвального Художника, своего Мастера, взял кусок Свинцового водостока своего дома, и когда Свинец расплавился в новом Горниле, этот Художник вытащил из кармана Ларец, полный сернистого порошка, очень маленькую часть которого он взял на острие ножа один раз и еще раз и впрыснул то же самое на свинец во флюсе; в настоящее время отдает приказ, чтобы Огонь был сильно раздут двумя парами Мехов для более сильного возбуждения жара; немного спустя он вылил из Горнила чистейшее Золото на Красные камни, находившиеся на Кухне. Я (сказал этот самый приятный для меня дискурсор) действительно созерцал эту истину Превращения Металлов, но был так поражен страхом и восхищением, что едва мог произнести хоть слово. Но мой Учитель, воодушевляя меня, сказал: «Ободрись и будь доволен: возьми себе шестнадцатую часть этой Мессы, которую оставь для Меморандума; а остальные пятнадцать частей раздайте бедным, и я сделал, как он сказал. Ибо (если мне не изменяет память) он пожаловал эту чрезвычайно большую милостыню церкви Спаррендамен; но давал ли он это в разное время или нет, или говорил ли он это в субстанции золота или серебра, я не спрашивал его.

 

И в конце концов (говорит он о своем Учителе) он непосредственно научил меня этому великому божественному Искусству.

 

Поэтому, когда повествование обо всем этом было закончено, я смиренно умолял его, чтобы он показал мне действие трансмутации на нечистые металлы, чтобы я оттуда мог лучше убедиться в тех вещах, которые он мне рассказал, и в моей вере. будучи подтвержденным, надежно отдайте должное реальной Истине вопроса. Но он очень осторожно дал мне отпор; тем не менее, прощаясь со мной, он пообещал вернуться снова через три недели, а затем показать мне некоторые любопытные искусства огня, а также способ проецирования; делая эту Оговорку, если оно должно быть законным для него.

 

По прошествии трех недель, по его словам, он пришел в мой дом и пригласил меня прогуляться с ним на час или два, как мы оба сделали, так как за это время беседовали о тайнах природы в Огонь, а между тем этот хорошо говорящий Спутник в пути был не щедр, а скорее слишком скуп на слова, касаясь великой Тайны; утверждая, что эта исключительная Тайна направлена ​​не, а на единственное возвеличивание самой прославленной Славы самого славного Бога; и что очень немногие люди думали о том, как они могут достойно принести себя в жертву своими делами такому великому Богу; произнося эти Выражения не иначе, как если бы он был Пастырем Церкви. Но я тем временем не удосужился попросить его продемонстрировать мне Превращение металлов. Более того, я умолял и умолял его соблаговолить поесть со мной и поселиться в моем доме, убеждая его с такой серьезностью, с какой ни один соперник или любовник не мог бы использовать более убедительных слов, чтобы склонить его возлюбленную к готовности удовлетворив его больше всех других: но он, возбужденный Духом столь великого постоянства, свел на нет все мои усилия.

Toggle shoutbox№7 18.11.2022 14:26:31Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1
Продолжение Золотой телец Гельвеция:

Тем не менее, я не мог не сказать ему следующее: Сэр, видите ли, у меня есть очень удобная лаборатория, в которой вы можете показать мне металлическое превращение. Ибо всякий, кто соглашается с ним, тот, кто просит, обязывает себя к нему.

 

Это правда (ответил он), но я обещал вам передать некоторые вещи, с этим исключением, если по возвращении я не буду запрещен, но мне будет позволено сделать то же самое.

 

Все и каждый из них, поскольку мои просьбы были напрасны, я тотчас же и искренне умолял его, чтобы (если он не хочет или по причине Небесного запрета не может продемонстрировать то, что я просил) он дал мне только столько-то его Сокровище, которого было бы достаточно для превращения четырех гранов Свинца в Золото. По этой моей просьбе он через некоторое время, излив Поток Философского Милосердия, дал маленькую частицу, величиной с рапсовое семя, сказав: «Возьмите из величайшего Сокровища Мира, которое очень немногие великие Короли, или принцы могли когда-либо видеть.

 

Но я говорю: мой Учитель, этой такой маленькой частицы, может быть, недостаточно для окраски четырех гранов свинца.

 

Он ответил; Дай мне. Соответственно, я отдал его ему, надеясь получить взамен несколько большую частицу; но он оторвал от нее почти одну половину ногтем большого пальца, бросил ее в огонь, а другую, завернув в выдувную бумагу, отдал мне, сказав: «Довольно еще для тебя».

 

На что я с грустным лицом и смущенным умом ответил: Ах, сэр! Что вы имеете в виду под этим? Раньше я сомневался, а теперь не могу поверить, что такого небольшого количества этого лекарства хватит для превращения четырех гранов свинца.

 

О, сказал он, если вы не можете правильно обращаться со своим свинцом в тигле из-за очень малого его количества, тогда возьмите две драхмы, или полунции, или немного больше свинца; для более не должны быть окрашены, то хорошо может.

 

Ему я снова сказал: я не могу легко поверить в это, а именно. что так мало настойки превратит столь большое количество свинца в золото.

 

Но он ответил; то, что я говорю, правда.

 

Тем временем я, воздав ему великую благодарность, вложил свое уменьшенное и в превосходной степени концентрированное Сокровище в свой собственный Ларец, говоря: Завтра я совершу это Испытание; и не сообщайте никому об этом, пока я жив.

 

Не так, не так, отвечал он, но все, что направлено во Славу Бога Всемогущего, должно быть нами в единственном числе возвещено Сынам Искусства, чтобы мы могли жить Теософически, а вовсе не краситься Софистически.

 

Тогда я признался ему; что, когда я держал Мессу в своей руке, в тот короткий промежуток времени я попытался стереть что-то оттуда своим Пальцем Нэйлом, но получил не более, чем некий невидимый Атом; и когда я очистил свой найл и ввел собранное вещество, завернутое в бумагу, на свинец во флюсе, я не увидел никакого превращения его в золото; но почти вся Масса Свинца растворилась в Воздухе, а оставшаяся Субстанция превратилась в Стеклянную Землю.

 

Услышав это, он, улыбаясь, сказал: Ты не мог бы ловчее разыграть Вора, чем применить Настойку. Я удивляюсь, что вы, столь искушенные в Огне, не лучше понимаете дымящуюся Природу Свинца. Ибо если бы вы обернули свою кражу желтым воском, чтобы она могла быть сохранена от дыма свинца, тогда она проникла бы в свинец так, что превратила бы его в золото. Но теперь в Дыме была проведена Симпатическая Операция, и поэтому Лекарство, смешанное с Дымом, улетело: все Золото, Серебро, Олово, Ртуть и подобные Металлы разлагаются Парами Свинца и также превращаются в хрупкое Стекло.

 

Пока он говорил это, я показал ему свой Тигель, который, глядя на оставшуюся Субстанцию, заметил прекраснейшую тинктуру цвета шафрана, прилипшую к стенкам Тигля, и сказал: «Завтра в девять часов я вернусь». , и покажу вам, как нужно использовать ваше лекарство для превращения свинца в золото.

 

В этом его обещании я был уверен. Тем не менее, тем временем я снова и снова запрашивал у него информацию, требует ли эта Философская Работа больших затрат на подготовку и очень длительного Времени.

 

«О мой друг, — ответил он, — ты очень верно делаешь вид, что все знаешь; но я открою это вам; Цена невелика, и время невелико. Но что касается материи, из которой сделан наш Arcanum, я хотел бы, чтобы вы знали; есть только два Металла и Минерала, из которых он приготовлен. И поскольку Сера Философов более распространена в этих Минералах, поэтому она сделана из них.

 

Тогда я снова спросил его: что такое Menstruum и производились ли операции в стаканах или в тиглях.

 

Он ответил: Менструум — это Небесная Соль, или Соль Небесной Силы, с помощью которой Философы только растворяют Земное Металлическое Тело, и при растворении получается благородный Эликсир Философов. Но Операция проводится в Горниле, от начала и до конца, в открытом огне. И вся Работа может быть начата и явно закончена не более чем за четыре дня. Кроме того, во всей этой Работе не требуется больших затрат, чем стоимость трех флоренов. Наконец он добавил; Ни Минерал, из Которого, ни Соль, Которой, не имеют большой цены.

 

Я снова сказал ему: Мой Учитель; Это странно, потому что высказывания различных Философов, писавших о том, что в этой Работе занято по крайней мере семь или девять месяцев, противоречит.

 

Он ответил: Истинные писания Философов понятны только истинному Адепту. Поэтому, касаясь Времени, они не напишут ничего определенного; да, говорю я, ни один Любитель этого Искусства не может найти Искусство подготовки этой Мистерии за всю свою Жизнь без Общения какого-нибудь истинного Адепта. В этом отношении и по этой причине я советую вам, мой друг, поскольку вы увидели истинную Материю истинной Работы, не забывать себя и жаждущих совершенства этого Искусства отбросить свои собственные блага; потому что вы никогда не сможете узнать это.

 

Тогда я сказал: «Господин мой, хотя я так неизвестен тебе, как и ты неведом мне; тем не менее, так как он был вам неизвестен, кто указал вам путь познания действия этого аркана, может быть, вы также можете, если хотите, сообщить мне несколько, касаясь этой тайны, что самые трудные зачатки преодолены, Я могу (как говорится) с радостью добавить кое-что к тому, что уже известно; ибо, когда одна вещь найдена, нетрудно изобрести другую.

 

Но Художник ответил: В этой Работе дело обстоит не так. Ибо если вы не знаете вещь, с начала Работы до конца, вы ничего о ней не знаете. Действительно, я рассказал вам достаточно, но вы не знаете, как делается Философский Камень и как ломается Стеклянная Печать Гермеса, в которой Солнце излучает Великолепие из своих Металлических Лучей, чудесно окрашенных, и в котором Зеркало, Глаза Нарцисса созерцают превращаемые Металлы, из которых Лучи-Адепты собирают свой огонь, с помощью которого Летучие Металлы превращаются в самое твердое Золото или Серебро. Но на этот раз достаточно, потому что (дай Бог) завтра у нас будет случай встретиться еще раз, чтобы мы могли поговорить вместе об этом философском вопросе; и, как я уже сказал, в девять часов я приду к вам в Дом и покажу вам путь Проецирования.

 

Но с этим счастливым прощанием на одну ночь, что Элиас Художник оставил меня в самом печальном ожидании до сих пор. Да, Меркурий Философов исчез вместе с ним в Воздухе; потому что я больше не слышал от него ни одного слова. Но он (поскольку он обещал, что придет ко мне снова рано утром) за полчаса до десяти прислал ко мне другого неизвестного человека, давая понять, что тот друг, который вчера ночью обещал снова посетить меня сегодня утром, через по другим неотложным делам, не мог прийти, тем не менее, в три часа дня он снова увидит меня. Но после того, как я с самым страстным желанием ожидал его почти до восьми часов, я начал сомневаться в истине этого вопроса. Кроме того, ко мне пришла и моя жена, очень любопытная исследовательница в искусстве этого похвального человека, обеспокоившая меня из-за философского искусства, упомянутого в вышеупомянутом строгом и честном человеке; говоря: пойди, давай испытаем, молю тебя, Истину дела, согласно тому, что сказал тот человек. Иначе я уж точно не буду спать всю эту ночь.

 

Но я ответил; Я молю, давайте отложим это до завтра; может быть, человек придет тогда. Тем не менее, когда я приказал моему Сыну зажечь огонь; эти мысли возникли во мне; Действительно, этот человек, в остальном столь божественный в своих речах, теперь впервые признан виновным во лжи. Во второй раз, когда я хотел провести Эксперимент своей Украденной Материи, спрятанной под моим Нейлом, но напрасно, потому что Свинец не трансмутировался в Золото. Наконец, в третий раз, он дал мне так мало Материи для окрашивания такой большой Массы Свинца; что он чуть не довел меня до отчаяния.

 

Несмотря на эти мысли, я приказал принести желтый воск, которым обернуть материю, и, обнаружив свинец, отрезал полунции или шесть драхм. Моя Жена завернула Материю Камня в Воск, и когда Свинец находился в Плавлении, она отлила эту маленькую Массу, которая, с Шипением и Взбалмошностью, так выполнила свою работу в хорошо закрытом Горниле, как в четверть часа. час вся Масса Свинца превратилась в лучшее Золото. Конечно, живи я в эпоху Овидия, я не мог бы поверить ни в какую более редкую Метаморфозу, чем эта в Химическом Искусстве; но если бы я мог созерцать вещи сотней глаз Аргуса, вряд ли я увидел бы какое-либо произведение природы более восхитительное. Ибо этот Свинец, смешанный с Камнем Мудрых и расплавленный в Огне, продемонстрировал нам самый красивый цвет, да, я говорю, он был самым зеленым; но когда я вылил его в [конус или] горючую чашу, он приобрел цвет, подобный крови, а когда остыл, засиял цветом лучшего золота: я и все, кто был со мной, в изумлении , сделали все, что могли, с Aurificate Lead (еще до того, как он прошел через холод) к ювелиру, который после драгоценного экзамена признал это золото самым превосходным, и во всем мире нельзя было найти лучшего. ; вместе с тем добавляя, что за каждую унцию такого золота он дал бы 50 флоренов.

 

На следующий день молва об этой чудесной Металлической трансмутации распространилась по всей нашей Гааге; откуда многие прославленные люди и любители искусства поспешили ко мне, среди которых, по имени, главный ревизор денег этой провинции Голландии, Дн. Порелиус явился ко мне с некоторыми другими выдающимися людьми, искренне желая, чтобы я передал им какую-нибудь маленькую частицу моего искусственного золота, чтобы доказать это законными испытаниями: ради их любопытства я охотно удовлетворил их; и мы вместе отправились в дом некоего очень любопытного серебряного кузнеца по имени Брехтелиус, в работном доме которого свидетельствовали превосходство моего золота той формой испытательного срока, которую искусные художники называют квартой, а именно. когда они расплавляют в тигле три или четыре части серебра с одной частью золота, а затем разбивают эту смесь на тонкие пластины, на которые наливают достаточное количество Азотной кислоты, с помощью которой серебро растворяется, но Золото оседает на дно, как черный порошок. После этого Aqua fortis выливается, а золотой порошок снова помещается в тигель и с помощью сильного огня превращается в золото.

 

Но когда эта работа была закончена, мы предположили, что половина золота исчезла, но на самом деле это было не так: мы обнаружили, что золото, помимо собственного веса, превратило некоторую часть серебра в золото, а именно две драхмы Золота превратили две крошки Серебра (из-за обилия его Настойки) в подобное Золоту, гомогенное самому себе.

 

После этого мы, подозревая, что серебро плохо отделено от золота, сделали смесь с в семь раз большим количеством сурьмы. И после этого экзамена мы потеряли восемь гранов золота; но когда я снова выпарил сурьму, я нашел девять гранов золота, но несколько бледного цвета. Таким образом, в лучшем Испытании Огнем мы ничего не потеряли из этого Золота, И этот безошибочный вид Испытания я трижды проводил в присутствии самых благородных и прославленных Мужей и обнаружил, что каждый грош золота, полученный из серебра за увеличение к себе, один Scruple of Gold: и Silver, это чистое добро и очень гибкое. Итак, согласно этому, пять драхм Золота, привлеченные к себе из Серебра, пять совести; и (чтобы я мог вместе и сразу охватить все, что осталось сказать), весь вес, который этот похвальный порошок, в столь чрезвычайно малом количестве, преобразовал, составлял шесть драхм и два скрупуля из более мерзкого металла, в Золото, в такой фиксации, которая была способна упорно выдерживать самые интенсивные Пытки Огня.

 

Вот! таким образом я точно, от начала до конца, увековечил эту Историю. Золото у меня действительно есть, но где, или в какой стране или стране в настоящее время принимает Илью Художника, я совершенно не знаю, потому что он сказал мне, что его целью было не оставаться в своей стране дольше, чем этим летом; что после этого он отправится в Азию и посетит Святую Землю. Пусть самый мудрый Царь Небес (под сенью божественных Крыльев которого он до сих пор скрывался) с помощью своих ангелов-администраторов сопровождает его в его намеченном путешествии и благословит его так, как он, доживая до великого века, может с его бесценным талантом. сильно помогите всей республике христиан, и после этой жизни славно созерцайте и приобщитесь к уготованному наследию жизни вечной. Аминь.


Toggle shoutbox№8 18.11.2022 14:28:22Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1

История Венцеслава Сейлеруса

 

Следующая история брата Венцеслава Сейлеруса, который нашел в своем монастыре трансмутирующий порошок, представляет собой своего рода нравоучительную сказку, в которой герой неоднократно обманывается и обманывается людьми, которые хотели получить его тайну. Однако эта история основана на реальном задокументированном человеке, Венцеле Зейлере, который позже был удостоен звания Венцеля фон Рейнбурга австрийским императором Леопольдом I. Его история, без сомнения, со многими украшениями, была написана Дж. Дж. Бехером.

 

Бехер, Джон Иоахим [1635-1682]. Magnalia Naturae: или Философский камень, недавно выставленный на всеобщее обозрение. Будучи верным и точным рассказом о том, как Венцеслав Сейлер, покойный знаменитый проекционный мастер, при императорском дворе в Вене, прибыл и забрал очень большое количество порошка проекции, проецируя его перед императором. , и очень много Свидетелей, продающих его и т. д. за несколько прошедших лет. Опубликовано по просьбе и для удовлетворения нескольких любопытных и изобретательных, особенно мистера Бойла и т. Д. Джон Иоахим Бехер, член Императорского совета и уполномоченный по расследованию этого дела...

Лондон, напечатано Тхо. Доукс, Его Величество британский печатник, живущий в Блэк-Фрайерз. Продан также Ла. Кертисом в Козьем дворе на холме Ладгейт, 1680 г.

 

 

Переводчик

Читателю.

 

Нет ни одного гениального человека, который не был бы не знаком с диковинками, встречающимися в мире, и который либо не видел некоего превращения металлов, либо, по крайней мере, не слышал стольких свидетельств того, что они его видели; чтобы убедиться, что это такая вещь, как Философский Камень или Порошок Проецирования. Только есть некоторые великие люди (например, Его Высочество Принц Руперт, который видел Проекцию во Франкфурте, в Германии), которые, кажется, задаются вопросом, приготовлен ли такой Поудер или Тинктура с Прибылью. Но это Сомнение теперь полностью прояснено и разрешено из-за большого количества этой Настойки, оставленной захороненной аббатом-Основателем Церкви, в которой она была найдена: (как сообщает вам это Отношение), ибо неправдоподобно, что аббат был Учителем, прежде чем он выполнил Работу такого огромного Сокровища, из которого он, должно быть, должен был извлечь столько Тинктуры, которую нельзя было извлечь (если ее Подготовка не приносит прибыли) из меньшего количества Золота, чем оно дает. или снова дать в Проекции: так что то же самое количество Золота, которое оно дает снова, должно быть испорчено, чтобы произвести его; в котором, как говорят, не заслуживал доверия аббат Германии. И, кроме того, истинность этого отношения засвидетельствована многими людьми высокого качества, добропорядочности, честности и скромности, а также самим императором; графом Валлестайном, который был здесь резидентом год назад; и доктором Бехером в настоящее время в этом Городе. Об этом так широко известно во всех частях Германии, особенно в Вене, где это произошло, что сомневаться в этом или отрицать это было бы так же абсурдно, как если бы кто-то отрицал, что Вест-Индия в последние годы узнала что-то новое или что в море есть корабли, потому что он не видел ни того, ни другого.

 

Но среди многих замечательных отрывков в этом отношении один наиболее достоин внимания, а именно Честность Ф. Фра. Прейхаузен, который заслуживает того, чтобы быть записанным за его верность и правдивость Ф. Венцеславу, нашедшему этот поудер: ибо он не хотел ни частых возможностей, ни благовидных притязаний, чтобы произвести то, что некоторые князья не могли удержаться от попытки (т. е. лишить Венцеслава его пороха) хотя и без уверенности в успехе, и хотя он сам был уверен в успехе, ибо ему трижды, каждый раз на продолжительное время, доверили ларец, и он мог найти для этого достаточно оправданий: однако он не только не поддался Искушение получить Все, как они; но не отнял, не похитил и не утаил ни малейшей части Pouder от Ф. Венцеслава, даже когда (увидев, как он ее растратил) у него был хороший предлог утаить часть для своего употребления: и вполне мог бы иметь потребовал и зарезервировал некоторые из них также для собственного использования, не только для своих Услуг, но и для великих опасностей, которым он подверг себя ради них; таким образом сохраняя Верность до конца, даже вопреки собственному праву и столь великому искушению. Верный человек, который может найти? (Пр. 20.6.) Но вот такой нашелся, и то среди Фрайеров! Поэтому я рад Заметить, что все Фрайеры не такие черные, как некоторые их изображают; и увидеть, что среди них, как и среди других сект, можно найти хороших людей, которые совестливо несут клятву и соблюдают ее, несмотря на свою потерю. Спасибо честности Ф. Фрэнсиса за то, что мы знаем обо всей этой заботе. Я уверен, что если бы он получил то, чего заслуживает его честность, то он получил бы то, что сделал император для Венцеслава; и что сам Венцеслав, находясь в темнице, от всего сердца сказал бы, что если бы он сделал для него то, что он сделал, он заслужил бы то, чего не имел, я имею в виду весь Поудер: чего заслуживает.

 

Magnalia Naturae: или Утвержденная истина философского камня: выставление на всеобщее обозрение и продажу в наши дни.

 

Место, где родился Венцеслав Сейлер (который является главным субъектом этого следующего Рассуждения), я не уверен, было ли это в Вене, да или нет; Но я уверен, что он был из австрийской земли, и его брат действительно прислуживал графу Вайссенвольфу, младшему. После этого сам Сейлер, когда ему было около 20 лет, был брошен в монастырь августинцев Фрайеров в Бруне в Моравии, где после года испытательного срока принял на себя Привычку и был принят количество фриков, хотя это и было против его воли, как он впоследствии признался и как явилось событие: ибо однажды приняв исповедание ордена, он постоянно стремился и изучал, как ему освободиться от монастыря и видя, что это невозможно сделать без денег, а деньги в его обстоятельствах нельзя было получить законным путем: он начал изучать непрямой способ их получения, поскольку его товарищи Фрайеры часто бормотали ему о каком-то великом сокровище, спрятанном в их Монастырь, у него было большое желание найти его.

 

И для этого он не постеснялся изучить Магическое Искусство, если бы кто-нибудь был готов сообщить ему об этом: в чем Фортуна, казалось, благосклонно относилась к его желаниям, ибо жила-была старуха, жена пастуха, жившая перед Ворота Города и Крепости, который был искусным в этом, и он познакомился с ней по этому случаю.

 

Младшим монахам и студентам, как их называли, разрешается в определенные дни каждую неделю выходить за городские ворота, чтобы насладиться свежим воздухом и освежить свой ум, предположительно утомленный учебой; Во время этих релаксаций одна компания рассредоточилась здесь, другая там, как они считают нужным для своего развлечения. Но Фрайер Венцеслав (так я буду называть его в дальнейшем) воспользовался этим случаем, чтобы всегда навещать упомянутую старуху и под предлогом питья свежего молока расспрашивать ее об ее искусстве. И за короткое время он так добился ее благосклонности, что получил от нее маленький восковой шарик, отмеченный определенными фигурами или знаками, который обладал той добродетелью, что, если его положить на землю, он тотчас же упадет на землю место, где было спрятано какое-либо сокровище: (Этот мяч я впоследствии часто видел в его опеке и держал его руками.)

 

Позже случилось так, что, как это принято у старых отцов, когда они слабеют, иметь несколько молодых Фрайеров, чтобы помочь им; Итак, Фрайер Венцеслав был назначен посещать древнего отца, который был каббалистом и любителем магии, в занятиях которой он проводил свое время на любых вакансиях. Он часто говорил Фрайеру Венцеславу, Что в церкви их монастыря спрятано огромное сокровище; на что Венцеслав ответил, что у него есть шар, который, как его уверяли, обладает свойством обнаруживать спрятанные сокровища; И после этого он показал ему Шар и выбитые на нем Символы, которые старый Отец серьезно рассматривал и очень их ценил.

 

Некоторое время спустя, когда они вдвоем гуляли в церкви в одиночестве, накануне, после Маттенса, они попробовали мяч, положив его в нескольких местах, но безрезультатно; Наконец, поместив его рядом с неким старым и разрушенным столбом, он начал показывать свою эффективность и добродетель тем, что часто приближался к нему: это они истолковали как определенное указание, что сокровище было спрятано там; но как прийти к этому был вопрос. У них не было ни Разрешения, ни Средств, ни Возможности разрушить это каменное сооружение, и они наверняка не знали, на какой высоте или глубине заложено в нем Сокровище. Так что после этих разочарований они были вынуждены оставить это в покое.

 

Но впоследствии случилось так, что, когда поднялась великая буря, вся церковь, а особенно этот обветшалый столп, была так потрясена и разрушена, что, чтобы предотвратить ее падение, аббату пришлось приказать ее разрушить. А так как старый отец, которого посещал Фрайер Венцеслав, обладал навыками в архитектуре и из-за своей немощи не мог иначе служить монастырю, поэтому он был назначен надзирать за масонами; эту должность он и его помощник Фрайер Венцеслав охотно взяли на себя и были очень усердны в своем обслуживании и исполнении. Когда Колонна была почти полностью снесена, Они нашли в ней Медный ящик довольно больших размеров, который старый отец вскоре схватил и отнес в свой монастырь, и тут же открыл его: Где наверху он нашел кусок пергамента, на котором была какая-то надпись и письмо: у меня когда-то была его копия, но я потерял ее среди других моих писем; Но это я помню. Оно содержало число лет, когда была построена церковь, и имя ее основателя, аббата, который был посланником в Ратисбоне; Я также помню, Что среди других Писаний был этот Девиз, AMICE TIBI SOLI, который я перевожу таким образом, друг, только для себя. Под этим Пергаментом лежали другие Буквы, отмеченные Знаками, которые содержали Указания, как умножать Порошок, как показывала Надпись: а под ними были четыре Коробки, наполненные красным Порошком.

 

Когда Ящики были открыты, Фрайер Венцеслаус был совершенно расстроен, потеряв предвзятую надежду на какое-то великое Сокровище в нем: он искренне верил, что, если нет старых Кусков Золота, все же должны быть некоторые Алмазы или другие драгоценные камни должно быть хранились там. И не найдя ничего подобного, кроме четырех ящиков темноватого порошка, он был так нетерпелив в связи с разочарованием, что, если бы он был единственным управляющим делами, он выбросил бы ящики, порошок и все остальное: ибо в то время он был так мало знаком с химией, что даже имя не было ему известно, и он почти не слышал о слове тинктура.

 

Но старый отец не был так поражен, но сказал ему, что, возможно, в порошке содержится какое-то лечебное действие и что персонаж из приложенных документов может обнаружить его применение, и поэтому он решил изучить некоторые книги, чтобы найти Что имели в виду эти Персонажи: Тем временем он будет бережно хранить Коробку.

 

Вскоре после этого старый отец послал Фрайера Венцеслава в Китчин монастыря, чтобы посмотреть, сможет ли он найти старое оловянное блюдо или тарелку, которая уже не годилась для использования, и, если сможет, принести ее ему; что он, соответственно, и сделал, после чего приказал разжечь Угольный огонь и вручил Фрайгеру Венцеславу Горнило, чтобы поместить его в него; Это была первая Химическая Операция, которую когда-либо выполнял Фрайер Венцеслав за всю свою Жизнь, и для которой он был настолько непригоден, что перевернул Горнило вверх дном, так что сам старый Отец был вынужден установить его в правильное положение. Они положили оловянную тарелку, разбитую и сложенную, в тигель, который вскоре расплавился, и отец вынул немного поудера (столько, чтобы легло на острие ножа), находившегося в одной из четырех коробок, и завернул его в небольшом количестве воска, он бросил его в тигель на оловянную посуду и приказал своему помощнику фритюрнику Венцеславу раздуть огонь, добавив следующие слова: «Теперь я посмотрю, хорошо ли я расшифровал символы и нашел ли я использование этого поудера.

 

Как только Порошок бросали внутрь, олово останавливалось, внезапно застывало. Затем Огню позволили погаснуть, а Горнилу остыть, и, разбив его, обнаружилась тяжелая масса Металлов, очень желтых и с пестрыми красными линиями: На чем Отец заставил Фрая Венцеслава выйти в Город , под предлогом получения переплета Книги, и хотел, чтобы он пошел к какому-нибудь ювелиру и показал ему эту массу металла, утверждая, что у него есть несколько древних римских золотых монет, которые он переплавил, но из-за отсутствия достаточного Огня и других Дефектов он не сделал этого точно; и поэтому он попросил ювелира снова переплавить его и отлить в слиток; Ювелир удовлетворил его этим, и Фрайер Венцеслав по приказанию Отца снял маленький кусочек, который он Сохранил, а затем спросил Ювелира: Сколько стоит остальное? Который после того, как он взвесил и примерил пробный камень, действительно оценил его в двадцать дукатов (что стоит два ворона за штуку), по которой Фрай Венцеслав продал его ему и, получив деньги, радостно вернулся домой. Старый отец желал только оставшейся части золота, которую он приберег, но позволил монаху Венцеславу наслаждаться дукатами, но с таким советом, чтобы он никому не открывал их в монастыре.

 

Но Фрайер Венцеслав, хотя он уже давно не владел таким количеством денег, не удовлетворился этим и размышлял о том, не должен ли он с помощью бегства освободиться от того рабства и рабства, в которых он находился, в то время как он имел Преимущество так много наличных денег? Или, иначе, должен ли он оставаться там так долго, пока то ли лестью, то ли лукавством не получит Медные ящики от старого отца. К первому из этих Размышлений он был склонен, рвением этого Желания он должен был покинуть Монастырь. Но тогда большая Куча Золота, которую он мог бы сделать из Порошка, как он хорошо предполагал, если бы он мог получить его в свои руки, несколько уменьшила его Пыл и убедила его остаться. Ибо, хотя он еще совершенно не знал химии, все же предшествующие Испытания дали ему столько Света, что он был полностью проникнут, Коробка содержала и стоила огромного Сокровища; и хотя в то время редкость порошка и его умножение имели очень малое влияние на его мысли, тем не менее, поскольку он участвовал в его обнаружении с помощью своего шара, он поэтому думал, что половина из них, по крайней мере, принадлежало ему.

 

Но была еще одна вещь, которая больше смущала его разум, а именно страх, что старый отец, то ли из принципа набожности, то ли из тщеславия, узнает всю историю дела с аббатом и через это средство должно убрать весь поудер; и он был скорее склонен к этим размышлениям, потому что заметил, что Отец, который раньше был более небрежным в сокрытии Шкатулки, в последнее время так заботился о ее сохранении, что постоянно держал ее в своем столе и редко отвлекался от этого, за исключением тех случаев, когда он должен был пойти в церковь с Фрайером Венцеславом.

 

Увлеченный этими соображениями, он был вынужден смело потребовать от старика некоторого количества этого порошка. Ответ, который он получил, был таков: он еще слишком молод, чтобы уметь распоряжаться этим порошком и хорошо хранить его; кроме того, он не нуждался в деньгах, пока был в монастыре; и если бы он добыл с помощью этого Порошка в своем нынешнем состоянии, это было бы очень вредно как для его Души, так и для тела, и он мог бы стать таким несчастным из всех людей: Более того (продолжает Отец) Этот Порошок может есть много других Действий и Действий, которые пока неизвестны ни вам, ни мне, и поэтому я буду дальше изучать приложенные к нему Писания, и впредь буду помнить о вас, но в настоящее время не расстанусь ни с одним из Порошков, только вы должны иметь две короны каждую неделю для ваших развлечений: таким образом, Отец; Но эта честная история не нашла отклика в ушах Фрайеров, у которых был личный замысел (неизвестный старому отцу) покинуть монастырь.

 

Между тем случилось так, что рано утром, когда они оба возвращались из Маттенса, старый отец пожаловался на простуду, которую он подхватил, и на сильный насморк в голове, и попросил фраера Венцеслава пойти в погреб и принести его Чашу Мешка, он так и сделал, а по возвращении обнаружил, что Отец был в приступе апоплексического удара и потерял дар речи. Медный ящик, он отнес его в свою камеру и спрятал там. Сделав это, он позвонил в Колокольчик в Отцовской келье, чтобы позвать монахов, которые примчались со всем усердием, чтобы принести ему некоторые лекарства, но они опоздали, так как Отец был совершенно мертв. После этого его стол был немедленно опечатан, и торжественные церемонии в зависимости от случая были совершены над его мертвым телом. Но кто более внутренне радостен, чем Фрайер Венцеслав, у которого Смерть удалила его Соперника и сделала его Хозяином всего Сокровища.

 

Вслед за этим он начал обдумывать, как ему совершить свой побег из монастыря с наибольшей безопасностью и наименьшими подозрениями. Но здесь возникло много трудностей: он стал немного распутным и расточительным из-за вышеупомянутой возможности в виде 20 дукатов, которые ему пришлось потратить; тем самым он навлек на себя соперничество со своими собратьями-фрейерами, которые увещевали приора и настоятеля, что, поскольку старый отец ныне мертв, а фрейнер Венцеслав отстранен от его присмотра за ним, он должен в будущем быть обязанным более строгая дисциплина, как в отношении его учебы, так и в отношении его посещения церкви. Более того, все его дукаты были израсходованы, и не было возможности провести еще один суд, а если бы он и представился, то не смог бы продать результат этого.

 

В этом беспокойстве он решил открыть свой разум другому монаху, своему товарищу, некоему Фрайеру Фрэнсису Прейхаузену, Чтобы они могли совместно посоветоваться, что лучше всего сделать: ибо вы должны знать, что этот Фрайер был близок с Фрайером Вемцеславом, как одновременно поступив в Колледж; и, будучи тоже молодым человеком, утомился от монашеской жизни, как и он.

 

Пока все это было в Консуле, в монастырской школе состоялся торжественный диспут; Где, среди прочих тезисов, Фрайер Фрэнсис под руководством модератора был вынужден утверждать, что металлы не могут быть трансмутированы. И вот настала очередь Фрайера Венцеслава стать тогдашним оппонентом: но, поскольку он не добился больших успехов в своих исследованиях, Фрайер Фрэнсис легко сбил его с толку и выставил на смех публики; так что в великой страсти он разразился такими словами: «Почему ты смеешься?» Я могу практически продемонстрировать, что это правда? На что Модератор с большим негодованием ответил; Молчи, осел, ты тоже будешь алхимиком? Я скорее смогу превратить тебя в Быка, чем ты трансмутируешь Металлы. При этом Фрайеру Венцеславу заткнули рот.

 

Когда диспут закончился, Фрайер Венцеслав воспользовался случаем, чтобы посовещаться с Фрайером Фрэнсисом; когда они вдвоем были вдвоем в саду монастыря, о. Франциск так обратился к нему: «Сегодня вы публично подтвердили в диспуте, что вы способны трансмутировать металлы; «Это было сказано о вас непредусмотрительно, правда это или ложь; если это правда, и это дошло до слуха аббата, вы не будете долго наслаждаться своей свободой. Кроме того, в монастыре ходит большой ропот, что старый отец и вы сами нашли сокровище в церкви и, Что масоны видели медный ящик, и что монах ордена Августина продал немного золота ювелиру, и что вы взяли в Китчине оловянную тарелку; Более того, внезапная Смерть старого Отца не лишена некоторого подозрения; и хотя вы можете утверждать, что деньги были отправлены вам вашими друзьями, и это правда, что они действительно прислали вам некоторые из них, все же вероятно, что некоторые пришли другим путем, за что и за другие размышления вы никогда не избежите шотландцев. освободившись из монастыря, хорошо, что модератор принял вас за тупицу. Но если то, что вы утверждали, ложно, то вы снова поступаете плохо, утверждая то, чего не можете доказать. Поэтому я искренне желаю, чтобы вы открыли мне, как вашему близкому другу, всю правду по этому вопросу.

Toggle shoutbox№9 18.11.2022 14:29:02Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1
Продолжение:

После чего о. Венцеслав припал к его ногам, смиренно умоляя его поклясться не открывать того, что он должен открыть ему, но оказать ему свою помощь и содействие, и тогда он откроет ему то, что, похитив их из монастыря, принесет им обоим большое богатство и возвысит их до высоких санов; и что они будут поровну делить Счастье между собой и одинаково рисковать во всем. Словом, Сделка была вскоре заключена, и они, не теряя времени, вошли в камеру Ф. Франциска, где принесли друг другу взаимные Клятвы. И тогда Ф. Венцеслав рассказал Ф. Франциску обо всей Интреге и о ее ходе, желая при этом, чтобы он при первом же случае отправился в город, чтобы купить там фунт свинца, который, будучи принесенным ему, он обменял на золото, следуя методу, который старый отец наблюдал прежде: Ф. Фрэнсис отнес преобразованное золото обратно в город и продал там еврею за 100 дукатов, хотя оно стоило больше, его отговорка была такой же, как и в предыдущем случае, что он был переплавлен из древних монет и медалей. Получив эти деньги и, таким образом, заключив строгий союз и дружбу с о. Франциском, а также удостоверившись, что это Искусство стало верным во второй раз, они более сосредоточились на своем замысле побега из монастыря.

 

Но то, что задержало их решение, было время года, то была зима, и очень суровая, потому что они хорошо понимали, что тогда они не могли бы безопасно предпринять такое долгое путешествие, которое им предстояло совершить, если бы они своим бегством избежали бы обыска (который, без сомнения, был бы произведен со всем усердием, какое только возможно после них) и избежали бы наказания, обычно налагаемого в таком случае. Поэтому они сочли более удобным отложить намеченное бегство до следующей весны, и их скорее побудило к этому, потому что они нашли способ весело провести это время, время от времени получая чашу вина и пару жареных цыплят, который Ф. Фрэнсис (который хорошо разбирался в этом ремесле) хорошо знал, как получить и передать в их палату. Но так как о. Венцеслав так же сильно хотел отведать женскую плоть, как и птицу, и наткнулся на некую австрийскую проститутку, подходящую для этой цели, он приказал, чтобы несколько мужских одежд с париком и соответствующей амуницией были приготовился к ней.

 

Скрыв таким образом ее пол, они дали ей имя сеньора Анастазио, и она часто приходила в монастырь под предлогом того, что она приехала из Вены, чтобы навестить своего Косина Ф. Венцеслава, притворяясь его родственницей; это продолжалось некоторое время, но визиты этого сеньора Анастасио были так часты, что, наконец, было замечено, что он иногда приходил в монастырь и больше не выходил из-за того, что он оставался всю ночь в келье Ф. Венцеслава, который, таким образом, несколько недель жил с ним в нечестной любви: и когда он ходил в школу или в церковь, он всегда бережно носил с собой свой ключ.

 

Но дело этой Природы нельзя было больше держать в секрете; soem Слух об этом дошел до аббата или приора, так что однажды утром, когда Ф. Венцеслав был в Маттенсе еще до рассвета, аббат потребовал у него ключ от своей кельи, который он был вынужден передать (но как охотно, любой может догадаться). Аббат немедленно, с Прайором и некоторыми другими монахами, пошел в его келью и нашел там сеньора Анастасио обнаженным в постели.

 

При этом зрелище со всех сторон царил общий ужас, никто не знал, что делать, Ф. Венцеслав думал больше о своей палате, чем о капелле, распевая свои Маттены; что касается сеньора Анастасио, то она, несомненно, была в таком же растерянности; ибо выбегать без ее одежды из постели перед такой почтенной компанией было неудобно, а что касается добрых прелатов, то они тоже не знали, как управлять; некоторые советовали сообщить об этом магистрату, чтобы светская власть изгнала Анастасио из дома; другие опасались, что если они пойдут по этому пути, то нарушат свои права и привилегии; а если сеньора Анастасио случайно выпорют и посадят в колодки за то, что он притворялся, что она не знает своего пола, шум такого дела наложил бы на их монастырь неизгладимый позорный характер.

 

После некоторого размышления они пришли к выводу, что сейчас Анастасио должен одеться и, после сурового порицания, должен быть изгнан из дома утром перед днем. А что касается Фрайера Венцеслава, то он был вызван из Маттенса и заперт в своей камере, двери были хорошо заперты и заперты снаружи, пока не были подготовлены четыре стены, которые уже были построены, чтобы окружить его, только что-то было не так в самой двери, которую доставили на следующий день.

 

Пока это было делом, о. Венцеслав нашел возможность закрепить свой медный ящик, собрать поудер и с помощью веревки спустить их обоих к окну к о. Франциск, который специально остался там, чтобы принять их; и вместе с тем он передал ему письмо, содержание которого заключалось в том, чтобы пожелать, чтобы упомянутый Фрайер Фрэнсис не оставил его в беде, а приложил все свои усилия, чтобы изобрести путь к его избавлению, не забывая при этом, чтобы он не нарушал своих Клянусь насчет Порошка, но беречь его, ибо пока, к его великому Утешению, он был израсходован.

 

На следующий день о. Венцеслава держали в посте, а вечером его спину били множеством жестоких плетей, а после этого он был заперт в четырех стенах и в течение месяца питался только хлебом и водой; за это время суровость ран, которым он подвергся, бедствие сеньора Анастасио и опасность потери его пороха так угнетали его, что он был даже готов впасть в отчаяние; но несколько облегчало его то, что он носил с собой в темницу веревку и, бросая ее в отверстие, получал иногда и письма, и съестные припасы от своего товарища Ф. Франциска: и действительно, отчаянное состояние о. Венцеслав так подействовал на его сердце, что он направил все свои усилия на то, чтобы придумать способы, как освободить его; наконец счастливая возможность представилась сама по этому случаю.

 

Принц Карл Лихтенштейн был большим поклонником химии, и у него был управляющий в его доме в Бруне, к дружбе с которым вмешался Ф. Франциск, и через него послал принцу письмо и кое-что из вышеупомянутого Pouder, в котором он рассказал о плачевном состоянии о. Венцеслава, и умолял его Айд для его Избавления.

 

Стюард, отправив письмо и отправившись в Фелисбур, резиденцию принцев, едва прибыл, но принц даровал ему более выгодную должность, чем та, которую он имел раньше, и это сообщение относительно о. Венцеслав был так благосклонно принят, что строго-настрого запретил ему как можно скорее вернуться в Бруну и помочь о. Франциск до предела ради избавления Фрайера Венцеслава. И с этой целью он поручил свою собственную печать своей опеке, чтобы использовать ее для достижения цели, если возникнет необходимость.

 

Таким образом, стюард, вернувшись домой, посоветовался с Ф. Франциском, чтобы освободить Ф. Венцеслава; и, будучи доставленным из его тюрьмы и монастыря, спрятать и укрыть его на некоторое время в доме его господина, упомянутого принца Лихтенштейна, до тех пор, пока не будет найдена какая-нибудь удобная возможность для его выезда из города и для его перевозки в Принц Фелисбург. Для того, чтобы о. Фрэнсис позаботился о том, чтобы предоставить фальшивый ключ, подходящий для открытия подземелья, что ему было легче сделать, потому что висячий замок находился снаружи двери: и в определенный день, когда Маттенс был закончен, он довел свой проект до желаемого состояния. Эффект, потому что он открыл Дверь и вынул о. Венцеслав, снова запирающий Дверь; и, замаскировав его плащом, пальто и париком, которые он подготовил для этой цели, он провел его через боковые ворота в саду монастыря в дом Лихтенштейна, где он закрыл его в комнате, запер дверь, и запечатал его в двух местах собственной печатью принца и приложением к ярлыку.

 

На другой день, когда монастырский привратник, по своему обычаю, носил свой хлеб и воду, около полудня к о. Венцеслав, вот, его не найти! после чего в монастыре поднялся большой переполох, а оттуда донеслись известия графу де Коллебра, губернатору этого округа, который тут же приказал закрыть ворота и произвести обыск во всех домах, не исключая самого дома Лихтенштейна. Когда они усердно обыскали каждый угол этого последнего дома, они, наконец, пришли к комнате, которая была запечатана. Тут вмешался Управляющий Домом и сказал им, что эта Комната была Уборной Принца, которую он запечатал своей собственной Печатью, и поэтому ее нельзя было открыть без большой опасности и опасности навлечь на себя его высокое Недовольство.

 

После чего они воздержались; и Ф. Венцеслав прятался там несколько недель, пока, наконец, не нашел средства переодеться, чтобы сбежать из города рано утром, при первом же открытии ворот, и таким образом был доставлен с другими офицерами, в собственном вагоне принца в Фелисбург. Прибыв туда, он был любезно принят и хорошо обслужен принцем, перед которым он сделал заметную демонстрацию своего искусства.

 

Но принц вскоре обнаружил, что человек в его обстоятельствах и его способностях не может долго скрываться при его дворе, потому что аббат Бруны, послав шпионов за ним, непременно найдет его, а также получит мандат от Верховная консистория в Вене относительно него. После чего (хотя, как некоторые думают, князь намеревался получить от него всю тинктуру) он посоветовал ему отправиться в Рим, получить там полное отречение от монашеской жизни и обезопасить себя от аббата, которую предложил получить для него через своего агента там: И чтобы обеспечить его для его поездки, он дал ему переводной вексель на 1000 дукатов, а также предоставил итальянца, своего камергера, чтобы сопровождать его в пути.

 

Но вы должны знать о. Венцеслав отослал своего товарища о. Франциск (который совершил побег в частном порядке) в Вену с тинктурой, которой он наслаждался, чтобы получить ему частную квартиру, чтобы скрыться на некоторое время, пока он не сможет удобно устроить свое путешествие в Рим.

 

Вскоре после того, как итальянский камергер и он начали свое путешествие, и когда они были примерно в половине дня пути от Вены, камергер внезапно затеял с ним ссору и, приставив пистолет к его груди, угрожал убить его, если он не согласится передать ему настойку.

 

О. Вацлав, подвергшийся такому неожиданному нападению, был очень смущен и, призвав Бога в свидетели, заявил, что тинктура в настоящее время не находится в его руках, но что он послал ее раньше через своего компаньона Ф. Франциска в Вену, который упомянутый камергер сам видел, как он совершил это путешествие за несколько дней до этого.

 

Чемберлен был склонен поверить его утверждению, потому что, обыскав его самого и его портмоне, он не нашел там вообще никакой настойки. После этого они пришли к соглашению между собой, о. Венцеслав должен был дать камергеру 100 дукатов и объявить амнистию за их внезапную ссору, и поэтому они согласились и попрощались друг с другом.

 

Чемберлен, будучи алчным итальянцем, был рад деньгам, а Ф. Венцеслав был рад избавиться от него, избежав такой опасности и имея теперь шанс добраться до Вены, куда он прибыл вечером того же дня, и рассказал своему компаньону Ф. Фрэнсису, что случилось с ним во всех обстоятельствах на пути. Он, будучи проницательным человеком, легко понял по своему рассказу, в чем заключалась тайна задуманного им путешествия в Рим, и что его переводной вексель был не чем иным, как простым сговором, после чего они оба решили пойти другим путем ради своей безопасности, чтобы после чего через сакса по имени Горитц, ловкого человека, и клерка в канцелярии Богемии, они познакомились с неким графом Шликом, человеком большой проницательности, жившим тогда в Вене, большим покровителем химии, но недавно получив несколько оскорблений от двора, он был очень рад их знакомству и вскоре взял Ф. Венцеслава под свою защиту и привел его в свой дом, где он сделал несколько проб, а также дал ему немного настойки, чтобы он сам мог сделать один.

 

А что касается Ф. Франциска, то он всегда квартировал за границей. Через несколько недель граф Шлик сказал Ф. Венцеславу, что он больше не может обеспечить его после такой ставки в Вене, потому что и духовенство, и также принц Лихтенштейна недоброжелательно смотрели на него из-за него; и, будучи уже в немилости при дворе, он подвергнется еще большей опасности, скрывая его; тем не менее он окажет ему всю свою любезность и, если захочет, пошлет его в один из своих загородных домов и замков в Богемии, где он сможет оставаться в большей безопасности, и, соответственно, подготовил все для путешествия. О. Венцеслав легко понял намерение графа, ибо прежде чем он заметил, что лакеи графа наблюдали за ним так же пристально, как и монахи в монастыре, и поэтому, поняв, что с ним нужно сделать, он Побег через арку в винном погребе, построенном по итальянскому образцу, за день до того, как он должен был отправиться в Богемию (место, предназначенное для его вечного заточения) и удалиться на квартиру своего друга Ф. Франциска, которому, рассказав о том, что случилось с ним снова, после размышления они оба согласились выпутаться из всех этих опасностей и ознакомить императора со всем этим делом.

 

И чтобы представить их в его присутствии, они не знали никого более подходящего, чем испанский граф по имени де Паар (чей брат по имени Петр был наследственным почтмейстером в наследственной стране императоров). и один сильно страдал от подагры, однако он нашел способ проникнуть в благосклонность императора: поэтому эта непредвиденная выгода была для него не менее приятна, чем для других прежде, потому что он давным-давно слышал о Ф. Венцеславе. Он страстно желал познакомиться с ним и воображал, что увидит в нем странные вещи, как царь Ирод увидел Христа, чью первую роль он сыграл достаточно хитро, как вы вскоре услышите. Они вместе договорились, что Ф. Венцеслав должен оставаться инкогнито в своем доме, где за ним наблюдали не меньше, чем в доме графа Шлика.

 

Здесь он устроил еще один небольшой суд, после чего граф Паар отправился к императору и открыл ему все дело. Но его Императорское Величество, который (по причине великих и весомых забот Империи, не только не очень уважает и не ценит Учение, как его Отец, за исключением того, что способствует его Развлечению, как Игры, Музыку и тому подобное, но также и имел особое отвращение к алхимии, считая, что это простой самозванец, который стоил его царственному отцу и его дяде, эрцгерцогу Леопольду, стольких затрат как денег, так и времени) не придал большого значения предложению, сделанному графом Пааром. , в частности, ему рассказали, что этот о. Венцеслав был беглым монахом и вел распутную жизнь; и более того, по Докладу был обвинен в магии.

 

Испанский граф Паар, выслушав эту реплику императора, будучи человеком хитрым и легко предвидя эти возражения, вооружился против них, на что он таким образом ответил его императорскому величеству; Что он действительно признался, что во всех возражениях, выдвинутых его величеством, был большой вес, однако, не думая, что, будучи таким подлым человеком, чтобы навязывать его императорскому величеству, ему казалось, что, хотя дело было экстраординарным, тем не менее следует подчиняться велениям здравого разума, который советует иногда рассматривать вещи в отрыве от лиц, которых они касаются, поскольку очевидно, что некоторые люди, хотя и больные сами по себе, все же были авторами полезных изобретений, о которых истина, Примеры можно было бы привести под рукой в ​​отношении того, что у его императорского величества было много примечательных изобретений в его архивах, которые были обязаны своим происхождением плохим людям, да, некоторые из них обвинялись в тех же ошибках, что и Ф. Венцеслав, и поскольку это правда, что некоторые хорошие дела делаются плохими людьми; не менее верно и то, что все люди являются грешниками, поэтому мы должны отвергать все их похвальные изобретения и все добрые дела, которые они совершают. Примечательный пример того, что (до него) еще свежо перед вашим величеством, состоит в том, что Джозеф Бурри был обвинен в ереси и, схваченный в Вене, был отправлен в Рим, но после покаяния он был прощен на основании своих знаний, а не из-за того, что его личности, и немцы его обвинители были таким образом обмануты; о чем я сам (говорит он), будучи в то время его комиссаром Буррусом в Вене, предупредил их, но напрасно. 

Toggle shoutbox№10 18.11.2022 14:29:50Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1
Продолжение:

Ваше Величество (сказал он дальше) - это человек, с которым Бог, кажется, обращается особым образом, чудесным образом избавив вас от многих неизбежных опасностей, и теперь, в эти тяжелые и бедные времена, жестокие войны также ожидаются, ваши наследственные страны будучи также истощенным, Божественная Щедрость, кажется, предлагает вам средство и способ, как вы можете наиболее жалеть и щадить своих Подданных: Политика Дьяволов состоит в том, чтобы подвергать сомнению все чрезвычайные Помощи, чтобы он мог сделать их бесполезными; но (говорит он) столь же великий грех не принимать вещи, когда они предлагаются, как и злоупотреблять ими, когда они приняты. Что же касается меня (говорит он), то у меня нет особых причин дружить с химией, поскольку я понес от нее столько потерь, как прекрасно знает Ваше Императорское Величество, и я не нашел никакой Истины в Искусстве, кроме как в этом Поудере Химии. F. Венцеслав, и сделанная им трансмутация. Но что касается этого суда, он осмелился заложить свой кредит, и он увенчается успехом; и если его величество не поверит его слову, он, тем не менее, может послать некоторых людей, чтобы посмотреть, как будет проходить суд; со своей стороны, он думал, что по совести должен раскрыть все дело его величеству, передав его полностью ему, примет ли он милостиво предложение и защитит человека, который его сделал, или же отвергнет их обоих; тем не менее все еще надеясь, что его величество не воспримет его добрые намерения во вред и не исключит его из своей милости; желая сделать заключение, что он заставит провести одно испытание под надзором нескольких лиц; беспристрастно, чтобы его императорское величество мог удостовериться, по крайней мере, в одном, что он не сделал ему предложение без достаточной причины: Так он закончил свою речь. Император, поскольку он великодушен ко всем просителям, поэтому он благосклонно отнесся к речи графа и похвалил его за это; Только (говорит он графу) «Алхимия есть хитрый обман, и хотя ты сам можешь иметь в виду честно, все же, может быть, ты также можешь быть обманут этим, иначе я (прибавляет он) вовсе не презираю чудесные Дела Божьи, но Я высоко ценю их и приму его Дар со всей сердечной благодарностью, и я хорошо знаю, как долго мой Отец прилагал очень большие усилия в этом Искусстве и как высоко он ценил то немногое, что было показано ему Бароном Хаосом и вознаграждено ему за это; кроме того, я прекрасно знаю, как провести различие между Искусством и жизнью его Профессоров». Только чтобы он не разоблачил себя и не показал себя слишком легкомысленным, он приказал графу провести еще один суд и обеспечить присутствие других опытных лиц как из духовенства, так и из мирян. Дело со всеми Обстоятельствами, и получить дальнейшие распоряжения Его Величества относительно них.

 

Граф Парма [Паар] возвращается домой с аудиенции: в тот же день он послал к отцу Шпису и доктору Бехеру, чтобы пригласить их отобедать с ним на следующий день, добавив в своем послании такие слова, что у него есть дело, чтобы сообщить им от Императора. На следующий день они все соответственно встретились. Присутствие Ф. Венцеслава, где после обеда граф Паар сообщил о своем поручении и немедленно приказал купить унцию шлахенвальдского олова и новый тигель, материалы которого были подготовлены и опробованы, и из-за страха перед колдовством, exmpleci cantesa; окропление святой водой: Испытание началось и закончилось в течение четверти часа, одна часть тинктуры, десять тысяч частей превратились в золото, которое было настолько сгущено тинктурой, что стало почти крошащимся, полосатым и отмеченным красным цветом. Перемежающиеся прожилки, от которых, как и от олова до того, как оно было окрашено, и граф де Паар, и отец Шпион, и доктор Бехер взяли каждый по маленькому кусочку на вечную память о нем. Остальное было запечатано их тремя печатями, и к нему было приложено такое же количество Порошка, с помощью которого была сделана эта проекция, и все трое подписали это дело.

 

На следующий день граф Паар отправился к его императорскому величеству и передал его ему, составив также полное изложение всех конкретных обстоятельств процесса.

 

После этого Государь удостоил его угостить о. Венцеслава любезно и уверить его в своей благосклонности, более того посоветовав ему воздержаться от своей дурной и скандальной жизни и удовлетворить духовенство, чтобы он снова принял монашеский обряд, а об остальном позаботился; и до тех пор, пока он не расспросит об этом предмете, он для своей безопасности пошлет его в какое-нибудь уединенное место.

 

Граф вернулся домой очень довольный этим поручением, и в тот же вечер он приказал двум английским отцам ордена августинцев, отцу Дуноллу и отцу Восталлеру, вернуть Ф. Венцеславу его монашеский обряд. своему аббату в Бруне, сообщив ему, что он может успокоиться относительно него, потому что он снял свою монашескую одежду и облачился в другое одеяние ни по какой другой причине, но потому, что он хотел освободиться от тягот тюрьму, и совершить путешествие в Вену, чтобы открыть великую тайну, которая была у него, для его императорского величества, что теперь сделано, он снова вернулся к своей монашеской одежде.

 

Все это было сделано для того, чтобы убедить его, что они значили для него не что иное, как благо, чтобы заставить его снова запросить всю Тинктуру у своего Товарища и чтобы он больше не разговаривал с теми, кто прежде был его самым сокровенным Знатоком, считая себя достаточно защищен от любого насилия защитой императора и его монашеской привычкой: так что граф Паар был ему как отец, а он, с другой стороны, как его приемный сын. Эти два новых друга вместе предприняли путешествие в загородный дом графа (примыкающий к одному озеру), который был у него в Венгрии, примерно в дне пути от Вены.

 

Придя туда, в ту же самую ночь, когда они вдвоем были наедине в комнате, граф вынул указ императора (как он сделал вид), который был запечатан, добавив такие слова: Сын Мой, в какую пропасть страданий ты ввергнут? Вот у меня есть письменное распоряжение от императора потребовать от тебя тинктуры, и если ты откажешься доставить ее, то, к моему великому горю, я должен исполнить над тобой приговор, содержащийся в этом запечатанном указе.

 

Фрайер Венцеслав пожелал прочитать Указ; но, ответил граф, если он будет открыт, он должен быть немедленно казнен! и, вытащив из кармана пистолет, направил его себе на грудь, вздохнув и произнеся эти слова: В какие беды мы оба ввергнуты! Но, несмотря на это, если ты прислушаешься к моему совету (откуда ты можешь почерпнуть мою любовь и отцовскую заботу и избавить нас обоих от этого великого несчастья и сделать наше состояние очень счастливым), я дам его тебе.

 

Ничто не было более благодарным о. Вацлав, чем услышать это условие, и подав ему руку, что он будет следовать ему:

 

Граф начал так: «Несомненно (говорит он), что вы и я оба нуждаемся в защите императора, и так же несомненно, что мы будем вынуждены доставить ему настойку». Итак, мой совет (который я отсылаю к вам для вашего одобрения и согласия): я сделаю вид, что, будучи вынужден провести более тщательное исследование этого красящего порошка, я использовал его все, чтобы его умножить, чтобы попытаться это могло быть увеличено для большей Пользы и Преимущества Его Величества. Однако мы оба можем быть защищены Продолжительной Защитой Императора, и все же мы можем сохранить Тинктуру; И по истечении времени, предназначенного для его увеличения, мы легко придумаем какое-нибудь красочное оправдание, чтобы избежать его; например, Что Стекло было разбито, или Какая-то Ошибка была совершена в Операции. Ибо Истина в том, (сказал он), что Двор Императора не достоин такого большого Сокровища; она будет проституирована там и сделана общей. Но чтобы внушить себя мне в большей степени Верности, ты не должен отказываться дать мне половину Настойки, и мы дадим взаимную Клятву быть верными друг другу, пока мы живы, и для чего теперь прошло между нами, оно будет предано вечному забвению. Император никогда ничего не узнает об этом, и он никогда не получит ничего о Тинктуре.

 

о. Венцеслав был вынужден заключить соглашение на тех условиях, которые были составлены в письменной форме, подписаны обеими руками и подтверждены их взаимными клятвами; и поэтому Настойка была разделена между ними. На следующий день граф в одиночку провел суд над частью своей доли, чтобы проверить, не обманулся ли он в этом: но он нашел это правильным и хорошим.

 

Пожив некоторое время в своем загородном доме, он собирался вернуться в Вену; но он был настолько тяжело болен приступом подагры, что из-за невыносимой муки, которую он чувствовал, он выпил немного Aurum Potabile, которое до этого дал ему Барри; но с этой осторожностью, То есть еще не было совершенным. Отведав несколько капель его, он тут же почувствовал сильнейшую и сильную боль в суставах, так что с трудом мог совершить свое путешествие с о. Венцеслава в Вену. Но в первую же ночь после своего приезда его так одолевал жар, что все его внутренности, казалось, горели пламенем; как он жаловался сам. На следующий день после своего лекаря послали за сыном доктора Сорбата, которого звали Крайссет, который также был врачом императорской армии. Симптомы нарастали у него так, что на третий день его Дело было признано безнадежным.

 

Сам граф, также чувствуя приближение своей смерти, приказал отправить своего брата, начальника почтамта при императоре, графа Петера де Паара, своего единственного наследника (ибо больной брат был батчелуром), который был отправлен около ночи. : кому он говорил в этих Словах:

 

До сих пор в Италии мне было предсказано, Что я получу Настойку и Что вскоре после этого я умру! Первая часть Пророчества исполнилась, а последняя близка к исполнению; Я знаю, что вы потратили на это искусство столько же времени и средств, сколько и я; У меня нет ничего более ценного, что я могу оставить вам, и что не может быть для вас более приемлемым, чем значительная порция тинктуры, которую я запечатал в этом столе и вверю в руки исповедника, который после моей кончины, доставит его вам.

 

После этих слов он передал письменный стол своему духовнику, который присутствовал и слышал, как он их произносил. Граф Петр, не воображая, что его брат так близок к концу, простился с ним на эту ночь и поехал домой, потому что было очень поздно. И его Брат вскоре после ухода из этой Жизни, его Исповедник также взял карету и отправился домой в Монастырь Святого Франциска, недалеко от Императорского Почтамта в Вене. О смерти покойного графа его брату сообщили его лакеи, сопровождавшие исповедника домой.

 

Граф тотчас встал с постели, будучи только что лег в нее, и, облачившись, поскакал в два часа ночи в монастырь францисканцев, и, после того как яростно постучал в ворота, чтобы его впустили, сонный Портер встал и впустил его; граф пожелал быть допущенным к речи исповедника своего только что умершего брата, но ему ответили, что это было неподходящее время для такого визита, так как старик был слаб и утомлен, и только что вернулся домой, был положен на покой. Граф не был удовлетворен этим ответом, но очень настоял на том, чтобы привратник сопровождал его и некоторых из его слуг в келью старого отца. Брат отдал на хранение в его руки, как теперь по праву принадлежащий ему.

 

Отец был очень удивлен его внезапным вторжением и требованием, которое он сделал более подозрительным, потому что оно было сделано в такое несвоевременное время ночи: поэтому он желал, чтобы граф держался довольным до утра, а затем он должен был Письменный стол доставлен ему в обязательном порядке, только он пожелал доставить его перед Отцом-Хранителем, и чтобы он затем дал ему свое признание за его получение. Граф, не удовлетворившись этим ответом, с помощью своих приближенных и слуг попытался получить его от него силой.

 

После чего поднялся шум; Послали за дозором, собрали и монахов, а также пробудился ото сна испанский епископ того же ордена, исповедник императрицы Маргариты, живший тогда в монастыре, который, услышав такой шум в Монастырь, привилегированное место, был настолько озабочен этим, что осведомился о случившемся, пока граф еще был здесь, и понял, что дело возникло из-за запечатанного стола: он потребовал этого от отца, у которого оно было в храня: который, получив от него, на следующее утро он отнес его с собой к императору и сильно пожаловался на графа, как на причину этого ночного шума: Между тем, как только наступил день, шум этого распространился по всему городу и среди прочих дошел до слуха Ф. Венцеслава, который вскоре поспешил ко двору и с помощью духовника императрицы добился аудиенции. Он рассказал императору всю историю о том, как граф использовал его. в Венгрии, как он вымогал у него половину тинктуры, так как он был вынужден, по вынужденному соглашению, ничего не обнаруживать о ней, пока он был жив, но теперь был свободен от обязательств своей клятвы смертью графа, что он был очень рад, что Настойка наконец попала в руки законного владельца, его императорского величества, для которого он задолго до этого разработал ее; поэтому теперь он больше ничего не просил у Его Императорского Величества, кроме как предоставить ему свою защиту от насилия графа Петера Паара, его почтмейстера и его сторонников.

 

Император, увидев удивительную серию этого дела, вскоре принял Ф. Венцеслава при своем дворе и поручил его заботе и надзору графа Валлештейна, имперского губернатора Хатширра.

 

Примерно в это же время умер и вышеупомянутый почтмейстер. Ф. Вацлав, таким образом принятый под защиту императора, получил свою квартиру от Имперского боулинг-грина, где он провел несколько испытаний перед императором и графом Остином Валлештейном, его опекуном, а также во дворце иоаннитов в Каринтии. улице, он сделал одну из своих 15 марок, как говорится, из которых Превращения граф Валлештейн сделал ему Золотую цепочку, чтобы сохранить в вечной памяти эту вещь. Более того, он отложил часть своей Настойки во Дворе для увеличения, и, насколько я могу судить, с помощью переданного мне Процесса у него было большое желание получить Ртуть Серебра, как далеко он в этом продвинулся, Я точно не знаю, но некоторые утверждают, что он добился в этом некоторого прогресса.

 

Между тем он пожелал познакомиться с некоторыми известными химиками и выдающимися художниками, и несколько самозванцев и софистов вторглись в его знакомство, так что отсюда произошли очень частые гулянки, пьянки и веселые встречи, а также множество глупых пустяков. его; откуда Ф. Венцеслав скорее научился нескольким хитрым и изощренным обманам, чем какому-либо реальному увеличению своего Pouder: Граф Валлештейн, вслед за этим, сделал вид, что у него был случай сделать какие-то виды Аква Фортис и других менструумов, которые были бы опасны для всего двора и вызывали бы такие противные испарения и отвратительные запахи, что их нельзя было безопасно приготовить в этом месте. ; поэтому для него была построена Лаборатория в Каринтийском форте, где жил главный инженер императора, его звали Фишер, большой любитель алхимии, который проявил себя очень услужливым по отношению к нему, помогая ему строить странные и самые бессмысленные печи. которые можно когда-либо увидеть; кроме того, он был немало доволен своей удачей соседства и знакомства с владельцем столь богатой настойки; но эта близость продлилась недолго, как вскоре обнаружилось событие: когда Ф. Венцеслав едва хорошо обустроил свое жилище и привел в порядок свои вещи, Инженер был вынужден покинуть великолепное жилище, назначенное ему императором, и отправиться в Жаварин в Венгрии, чтобы поселиться там, и его жена, как утверждают некоторые, вдобавок была испорчена; Ф. Венцеслав тоже сильно заболел, и тот, кто прислуживал ему в его палате, умер внезапно, не без некоторого подозрения на Яд, и сам он тоже лежал без всякой надежды на выздоровление, в данном случае И.А.К. ПК. Л. де С., который раньше купил у него немного настойки и заплатил ему за нее тысячу дукатов, намереваясь воспользоваться этой возможностью его болезни и столь очевидной болезни, чтобы получить и наслаждаться своей настойкой без денег. , послал к нему некоего Билио, французского врача, чтобы украсть у него под предлогом визита как упомянутую тысячу дукатов, так и остаток тинктуры. последнее она действительно потерпела неудачу и разочаровала его, ибо о. Венцеслав спрятал свою тинктуру более тщательно, чем свою тысячу дукатов: наконец, больной, вопреки всем ожиданиям людей, начал выздоравливать, и о. получить для него Разрешение, чтобы освободить его от его Обета, добившись того же возвращения домой; после чего Ф. Венцеслав, отложив свою монашескую привычку, женился и публично женился на некой по имени Ангерли, которая помогала ему во время его болезни и во всем остальном очень помогала ему, когда он нуждался в ней; она была очень хитрой и хитрой женщиной, но в Вене ее считали немногим лучше простой проститутки, и о ней думали еще хуже, потому что ее сестра была никем с Б.Д.Л. и благодаря его совету и помощи ее муж был расторгнут, за что он, сауд Б.Д.Л. был приговорен к смертной казни, но, хотя впоследствии был помилован Императором, все же был лишен всех своих достоинств, унижен в своем дворянстве и брошен в вечную тюрьму в Цитадели Граца, где он умер несчастной смертью; и его блудница, сестра жены Ф. Венцеслава, должна была в тот же день быть обезглавлена ​​на открытом суде, перед Судебным залом, эшафот и все остальное уже были подготовлены, но по заступничеству жены Кастель Родриго, испанского посла, она была освобождена, однако впоследствии из-за своей распутной жизни и бесчестных поступков она была убита выстрелом из пистолета.


Toggle shoutbox№11 18.11.2022 14:30:22Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1
Продолжение:

о. Вацлав, связанный Браком в такую Семью, на время воображал, Что все стихии сговорились вместе, чтобы сделать его счастливым: почему? его посещали особы самого высокого ранга, и вместе с тем он пользовался большим уважением у самых именитых дам, графинь и принцесс; Корнелий Агриппа, который в своей Книге о тщеславии наук под заглавием «Алхимия» говорит: «Если бы он когда-нибудь стал мастером тинктуры, он потратил бы ее только на блудодеяние; поскольку женщины по своей природе алчны, он мог легко заставить их заниматься проституцией и поддаваться своей похоти.

 

И кажется, что не только Ф. Венцеслав был таким могущественным знатоком и таким крепким мудрецом в школе Венеры, что он был очень унижен французской болезнью, но и что его жена Анжерле умерла от нее. После кончины которого о. Венцеслав превзошел все границы честной скромности и ежедневно отпускал поводья всем греховным и сладострастным излишествам: ибо с того времени, когда он получил Тинктуру, он потратил за два или три года более десяти мириадов крон на всевозможную  Роскошь: и он достаточно хорошо предвидел, что я не смогу продержаться и просуществовать долго в таком темпе: настойка не продержит его. И превратить его в золото или продать за небольшую цену не получится, как он всегда надеялся, путем Увеличения, и тем самым получить неиссякаемое сокровище.

 

Но, с одной стороны, его Нужда и Необходимость были таковы, а с другой стороны, Домогательства тех, кто хотел купить его Порошок, были так назойливы, что он не мог устоять перед такими великими Искушениями: нечестный Shift, который должен был продаваться по высоким ценам, Poudred Cinnabar, красный свинец и Caput Mortuum Aqua fortis boyled, и такие другие ингредиенты вместо настоящего Pouder, смешанные также там с несколькими опилками меди, что глупо невежественные люди могли бы принять его за поудер для изготовления золота: некоторым он продавал его без такой обманчивой добавки, как медь; Проекция. Другим он заложил часть своей Поддельной Настойки за большую сумму Денег, которые, как он делал вид, в настоящее время ему нужны; Преимущество: И чтобы они могли видеть, что Настойка была подлинной и настоящей, он взял немного ее и обернул небольшим количеством воска, с которым смешал немного своей правильной Настойки, которую он назвал своим Crocus, или Pouder of Reduction, и так с оттенком.

 

Таким образом, он получил очень много 1000 крон, и сверх того он получил P.C. де Л. и К.Л. быть его помощниками и партнерами в этих мистериях. Но дерзким сортам, к которым следует причислить A. C. P. и его Cosen C. B., он дал им целые отлитые им слитки, состоящие из равных частей золота и серебра; затем, заполнив некоторые из них и растворив их в обычных водных растворах, которые он привез с собой, он подтвердил, что теперь его тинктура превратилась в менструум, который вскоре превратит серебро в золото; и что, как только цена или ценность которое должно было быть оплачено за его покупку, если положить туда, оно будет преобразовано в золото.

 

Кроме того, мне также рассказывали, что он дорос до такой степени наглости, что превращал таким образом какие-то монеты в золото перед вдовствующей императрицей и самим императором. Да, этот парень был настолько самонадеян, что заставил свои собственные изображения быть нарисованными на некоторых из тех фальшивых монет, которые он пытался обманным путем отложить.

 

Однако это дело нельзя было держать в такой тайне, но более предусмотрительные начали чуять Обман и что-то бормотать по этому поводу; который был очень плохо принят в императорском дворе. Ибо он пользовался там таким авторитетом, что было небезопасно подвергать его, как взятого под покровительство императора, обвинению как против духовенства, так и против светской власти, и даже против сведущих в том же искусстве. Ибо великие люди неохотно признают свою ошибку; но считают себя, хотя и ошибаются, такими же непогрешимыми, как и сам папа.

 

Те, кто мало интересовался этим делом, пропускали его мимо ушей, мало обращая на него внимания; но некоторые истинные философы были очень огорчены тем, что такой гнусный самозванец, после стольких клятв и протестов, сделанных им в обратном, и после таких очевидных доказательств его прежней развратной жизни, после столь многих совершенных гнусных преступлений и его подлой проституции открыто столь благородного Химического Искусства, несмотря на то, что он разглагольствовал о нем вверх и вниз в своей карете на маскарадах перед императорским двором, он должен поддерживать и защищать его. Но другие, которые были обмануты им на большие суммы денег, даже на многие тысячи дукатов, с помощью его фальсифицированной настойки, не могли успокоиться и возбудили против него иск по общему праву: где через некоторое время и большие расходы, они добились судебного решения против него, но оно так и не было приведено в исполнение, хотя были испробованы все другие средства.

 

Теперь император, если только он не оставил бы своего фаворита Венцеслава на юрисдикцию и власть своих судей и строгость закона, должен вмешаться: ибо жалобы были поданы против него из-за его дерзких и оскорбительных действий, и Слава о них распространилась по свету так далеко, что его императорское величество сочло более удобным полностью заглушить шум о них.

 

Короче говоря, император выплатил все его долги, и, чтобы он мог предотвратить его дальнейшую возможность Косенаж, он получил от него остаток его тинктуры, а затем возвел его в самый древний барронский орден в Богемии под титулом барон Зейлер из Зейлербурга, а затем сделал его наследственным магистром Чешского монетного двора: и, таким образом, предпочитая его, он отослал его от своего двора в Прагу, где он теперь живет очень галантно; и сделал Фрайера Фрэнсиса управляющим своего дома: он женился на второй жене по имени Уолдед Кирхериана, красивой женщине из знатной семьи.

 

Тем временем по всей Германии распространился Слух, Что Дьявол унес его Душу и Тело. Это сообщение, хотя и имело некоторые веские основания, все же на этот раз не соответствовало действительности: но у него есть очень веские основания опасаться, что оно может оказаться правдой, если он не изменит свою жизнь. мы должны ожидать.

 

Я описал Серию этой Истории как для того, чтобы подтвердить Истину, так и для того, чтобы удовлетворить столько Любопытных, у которых есть презренные мысли о Химии. Если я ошибся в каком-либо пассаже, о. Венцеслав еще жив, и я искренне желаю, чтобы он исправил и исправил мои ошибки и оправдал себя, предоставив миру более точный отчет о них, чтобы он больше не мог лгать ни под каким несправедливым отражением.

 

В заключение я искренне желаю, чтобы, если бы Бог благословил любого любителя этого благородного Искусства каким-нибудь подобным Сокровищем, он использовал бы его лучше, чем это сделал Венцеслав: во Славу Божью, на Благо и пользу Его Ближнего, и продвижение своего собственного вечного Спасения.


Toggle shoutbox№12 19.11.2022 09:44:25Отв.: Истории алхимических трансмутаций

TAN
Пользователь

Profile object


Автор темы
Зарегистрирован: 2014-07-26
Заходил: 2024-03-10
Создал тем: 15
Оставил сообщений: 247
Репутация1

Монах Альбертус Байр открывает трансмутацию через вызов духа

 

Я, брат Альбертус Байр из Ордена кармелитов, настоящим свидетельствую перед Богом, что в 1568 году, 18 февраля, в праздник Очищения Девы Марии, в моей келье в монастыре Марии Магдалены де Стелла Нова, такой Лик явился мне и беседовал со мной.

Я встал и лег спать с философскими книгами и мыслями; день и ночь я горячо молился нашему Господу Богу, чтобы Он открыл мне Истину этого искусства.

Тогда, по своему неведению, да простит меня Бог, я не знал, что еще делать. С большим усердием я тщетно трудился двадцать три года с моим аббатом и днем ​​и ночью усердно ухаживал за огнем. Поэтому я подумал, что этой Тайне нельзя научиться ни от кого, и нужно вырвать ее у Духов. Тем не менее, как, слава Богу, в конце концов я узнал, что людям доступно больше, чем духам.

Так же и я в тот день начал с церемоний и экзорцизма итало-испанских монахов. Как экзорцист монастыря, прости меня Господи, я тогда вызвал Дух Планеты Меркурий и потребовал, чтобы он заговорил и ответил.

В форме темного и продолговатого Диска, Тени без определенного Очертания, явился он мне и в звенящих и звучных Тонах разрешает Вопросы и Ответы.

По его велению я сел за стол, чтобы пером и чернилами записать Истину. Затем Тень, черный Блеск, вошла в середину Круга. Благословенный меч, освященные свечи и прочая магия не помешали ему войти.

Медленно он превратился из Черного через пепельно-серые облака в ярко-белый Блеск, и, наконец, он превратился из Белого, через сияющий желтый цвет, в самый великолепный Красный. Форма и Контуры, однако, не изменились и стояли неподвижно до конца разговора в Магическом Круге. Но посреди сияния появился Знак Меркурия, меняя цвета.

Когда оно исчезло, моя келья осветилась изнутри и снаружи кроваво-красным, и это было подобно тому, как Солнце появляется кроваво-красным в комнате.

После этого откровения я уладил все дела с моим аббатом и благодаря Труду и Усердию добыл в течение двух лет одиннадцать фунтов и три с половиной унции нужного материала. Год 1571 Я завершил Работу и верно и ясно изложил ее. Но мой аббат не дожил до этого. Второго июня он был найден мертвым в постели вместе со своей наложницей.

От Начала до Конца Работы я видел все цвета, раскрытые Духом в Круге. В работе я нашел три основных цвета - черный, белый и красный. И когда случалась ошибка, я получал совет и информацию от Духа.

Но после завершения Работы я уже много лет не могу призвать Духа. Поэтому улучшение качества и количества было для меня очень трудным.

И так как другие братия и в особенности новый Аббат относились ко мне очень враждебно, потому что они не могли узнать от меня Тайну, то через несколько лет я тайно пошел своей дорогой. С моей настойкой и несколькими древними хорошими египетскими книгами я благополучно добрался до Аугсбурга. После этого я отправился в Нюрнберг и был рад оказаться на немецкой земле.

Я утешаюсь надеждой вскоре найти того, кто покажет мне Улучшение и Увеличение. Да поможет Всевышний всем в Своей милости. Будь Он прославлен во веки веков. Аминь.

-- Фигул, Бенедикт. Розарий новый олимпийский и бенедиктум. Das ist: ein newer gebenedeyter philosophischer Rosengarten..., Базель, 1608 г..

 

Пункт, я получил от аристократического и выдающегося дворянина следующий заслуживающий доверия отчет:

Что в наше время итальянский монах, который слишком отдался этому приобретенному искусству, отказался от своей монашеской жизни и ордена, которому он до сих пор служил, вместе с папской религией и учением, и прибыл в Германию. Для того, чтобы там он мог упорядочить и наслаждаться своей жизнью с большей свободой, он совершенно отказался от своего монашеского ризы и от строгих монастырских правил.

Но так как он показал себя менее осторожным, чем благоразумно, то к нему подошли два мошенника и проявили такую ​​ласковость, что он взял их к себе как своих верных друзей. Кем, однако, во время путешествия, которое они позже предприняли вместе, он был преступно убит в лесу и лишен жизни.

Но один из убийц показывал порошок, найденный у монаха, многим и разным князьям и знатным господам и выдавал его за свой. Таким образом, он обманул многих из многих.

 

-- Теобальд фон Хогеланде, De Alchemiae Difficultatibus, Кёльн, 1594.