Для алхимика нет смерти вообще

Евгений Головин – философ-эзотерик, поэт, переводчик. В 60-е годы одним из первых (вероятнее – первым) открыл имя Рене Генона и традиционалистскую литературу вообще. Автор ряда статей и лекций на самые разные темы – от литературы до искусства герметики. Евгений Головин – свободный философ в античном понимании слова. Он сам избирает тему и не станет лицемерить о том, что ему претит. При этом он не пишет критических работ, так как считает, что говорить о чём-то недостойном не имеет смысла, – разумнее пройти мимо.

Песни мастера исполняют группа «Ва-Банкъ», Евгений Хавтан, Вячеслав Бутусов. Последний альбом Бутусова «Звёздный Падл», весь состит из песен Евгения Головина.

В настоящей беседе предполагалось говорить об алхимии. И хотя о ней было сказано мало, искусство королей в этих нескольких фразах не померкло. Мы спрашивали наудачу: вдруг он заговорит о том, о чём сейчас говорить странно.

Он ироничен, но не смешлив. Грациозен, но мужественен. И искренне не нуждается ни в чьих комплиментах.

– Алхимия в современном мире? Невозможно. Сознание современного человека столь далеко от алхимии… Чтобы говорить о ней, необходимо хоть отдалённое понимание предмета. Но даже для этого отдалённого понимания вам потребуется изменение сознания. Ведь мы не живём так, как жили античные люди. Мы даже не знаем вкуса настоящего вина, потому что его нет.

Спрашиваем его, как же быть с разбавлением вина водой древними греками. Отвечает без паузы на обдумывание:

– Какая чушь. Все эти исторические выдумки – враньё. Да и переводчики постарались. Вино разбавляли гидромерией. Вероятно, кто-то из переводчиков уловил приставку «гидро», – и дальше думать не стал. А гидромерия – это же мёд, специальный состав, приготовление которого – целое искусство. Крепость вина от него не уменьшалась.

– Скажите, а можно дать алхимии точное определение?

– Алхимия суть наука превращения простых элементов в драгоценные. Главная цель алхимии – превращение физического тела человека в его эфирное тело с постепенным перемещением жизненного центра с физического тела на тело эфирное.

– А как алхимики относятся к физической смерти?

– Как к полному абсурду. Для алхимика нет смерти вообще. Так называемая смерть – это устранение физического компонента.

– Связана ли и каким образом трансформация металлов с трансформацией тела?

– Тело – как металл. А металл – это живое существо. Как и у него, у тела может изменяться структура. Во-первых, трансформация тела может происходить на клеточном уровне, когда оно сублимируется, принимая более тонкие субстанции. Существует множество способов трансформации. Во-вторых, из тела можно выделить мужскую или женскую половину. Это связано с тем, что ваше эфирное тело иного пола, нежели ваш физический пол. В нас есть потенциальный андрогин, который можно разделить на женские и мужские гормоны. Изначальное наше состояние – это хаос. Задача алхимика – гармонировать два начала.

– А в чём различие между трансформацией и трансмутацией?

– Трансформация суть превращение временное: вещество можно с течением времени вернуть в исходное состояние. Это материальное превращение, первый этап. Можно назвать трансмутацию малым магистерием, albedo – «работой в белом», которая совершается в женском режиме Дианы, Луны. Трансмутация меняется, как женщина: её можно превратить в одного индивидуума, потом в другого… Женщина, как вода или пластилин. Так медь переходит в серебро, но серебро не стабильно.

Трансформация же – это изменение сущностной формы вещества под влиянием Солнца, мужской планеты. Женски ориентированное вещество входит в фаллическое состояние.

– Евгений Всеволодович, известно, что среди алхимиков всегда были мастера и суфлёры, занимавшиеся скорее физической алхимией. В чём же ценность архимии?

– Среди так называемых «суфлеров» было очень много очень достойных людей, которые действительно совершили определенные удивительные подвижки в химии и сделали массу изобретений, будучи совершенно честными людьми, которые жили бедно и совершенно не пытались обогатиться. Дело в том, что в средние века понятие богатства совершенно не имело того смысла, которое оно имеет сейчас. Наоборот, люди стремились быть бедными, хотя бы потому, что уровень жизни начиная с 9-го и по 16-й век был раз в 100 повыше, чем мы имеем на сегодняшний день где-нибудь в Америке. Про нашу страну, как вы сами понимаете, лучше говорить не буду.

«Алхимия – это искусство и наука одновременно», – сказал как-то Евгений Головин. Он предостерегал, что нынче выпускается множество пособий по алхимии, но к королевскому искусству они отношения не имеют. Мы можем сравнить это с подлинным переживанием сна и выдуманным в коммерческих целях сонником.

– Так почему – «королевское искусство»?

– Потому что считалось, начиная с IX века, что этим искусством владеют монархи. Причем владеют, не изучая его. Известно много случаев так называемой трансмутации простых металлов в золото, совершенных такими королями, как Хлодвиг, Ричард Львиное Сердце, Фридрих Барбаросса и Людовик Святой. В алхимической литературе есть книги написанные этими авторами. Понятно, что историки алхимии отрицают авторство Ричарда Львиное Сердце, поскольку он много времени провел совершенно в иных занятиях, в крестовых походах и прочих своих делах. Но тем не менее такие книги существуют и они весьма небезынтересны. Некоторые историки даже высказывают мнение, что падение монархий, как таковых, и смешение сословий появились потому, что помазанники Божии, где-то начиная с XVI века потеряли свои магико-медицинские и алхимические способности. Известно, что каждый монарх, когда восходил на престол, мог излечивать прикосновением руки многие болезни. Более того, можно было прикоснуться к его одежде и тем самым излечиться практически от всех болезней. Поэтому народ их любил, народ их ценил, и зачастую недовольство или мятежи возникали именно тогда, когда, допустим, прикоснувшись к монарху или прикоснувшись к его одежде, человек не получал облегчения. «Ага, говорили люди, либо это было неправильное помазание, (сволочь кардинал неправильно помазал), либо сам он в своих пьянках да гулянках, в войнах потерял свои удивительные способности, которые даны от Бога».

Алхимия называется «королевским искусством» не потому, что она выше всех остальных наук, а потому что это было искусство королей. Короли также легко лечили от скарлатины, дизентерии, желтухи и прочих такого рода неприятных заболеваний.

– Наделены ли какой-либо силой алхимические символы, коих полны соответствующие гравюры?

– Сейчас я вам приведу несколько цитат из очень знаменитой книги английского алхимика Иринея Филалета, это где то середина XVII в. Книга, которая называется "Открытый вход в закрытый дворец короля". Интересно, что в предисловии автор пишет так: «Я, в отличие от других философов и артистов (в те времена так называли алхимиков) пишу очень просто, меня очень легко понять". Мы открываем книгу и читаем примерно такую фразу: «Наш магнит находится в постоянной вражде с черной лунной магнезией». Я не знаю как вы, но я до сих пор не очень хорошо понимаю эту фразу, хотя автор пишет, что он пытается писать очень понятно. Но давайте ее запомним — про «наш магнит и про черную магнезию», через некоторое время к этому вернемся.

Или берем другую фразу, другого автора — замечательного шотландского алхимика Александра Сеттона, известного как «Космополит». Есть у него книга, это примерно начало XVII в., называется "Новый химический свет". И там написано примерно так: «Ворон ненавидит вырванный с корнем дуб». На самом деле, в естественной истории есть такой момент — ворон действительно никогда не садится на сваленный дуб, вырванный с корнем, это так. Но очевидно похоже, что автор имел в виду нечто другое. Если он имел в виду нечто другое, то что же он собственно имел в виду? Ворон, терзающий когтями череп, это символ первой алхимической операции, которая называется nigredo, т.е. «опус в черном». Это также называется «вхождение в абсолютную смерть или в центр смерти». И когти ворона, тем и хороши, что они, разрывая смерть относительную, добираются до смерти почти абсолютной.

Что такое дуб вырванный с корнем в алхимической символике? Во-первых это дерево Аполлона, дуб сам по себе. Вырванный с корнем — значит это дуб, освободившийся от матери-земли и живущий сам по себе за счет тайного огня, который находится в его сердцевине.

Такого рода фразы все равно остаются достаточно непонятными. Алхимия интересна тем, что мы читаем одну книгу, потом вторую и все время натыкаемся на такого рода «понятные» фразы. Но если мы читаем 10,15, 20, 30 алхимических книг, мы как-то соотнося одну фразу автора с другой, наконец, находим любопытные отсветы каких-то других смыслов. Поэтому остановимся на фразе: «Ворон ненавидит вырванный с корнем дуб».

Объяснение этой фразы, или, точне, некоторое объяснение этой фразы мы можем найти в книге Вальтера Скотта "Айвенго", которая не является книгой по алхимии. Возможно, многие из вас когда-то читали эту книгу и помнят — действие происходит во времена короля Ричарда Львиное Сердце; на турнире рыцарь-тамплиер Бриан Де Буагильбер дерется с героем книги Айвенго. И происходит там то, что в принципе называется война девизов, война гербов. Собственно говоря, любая война — древняя или современная, это всегда война девизов, война одного герба с гербом другой страны. Когда на ристалище выезжает Бриан Де Буагильбер, у него на щите — ворон терзающий череп. Выезжает Айвенго — у него на щите дуб, вырванный с корнем. Я совершенно убежден, что Вальтер Скотт вряд ли читал книгу "Новый химический свет" Александра Сеттона. Это маловероятно. Тем более, что Вальтер Скотт придерживался позитивистских, реалистических взглядов и к алхимии и магии относился весьма скептически. Но любопытны совпадения. Значит просто, поскольку он хорошо знал геральдику, где-то увидел эти гербы и вставил в свой роман, как некую живописную деталь. Я говорил о войне гербов. В книге у Вальтера Скотта непонятно, почему Бриан Де Буагильбер — очень знаменитый и очень сильный рыцарь — проиграл в этот момент Айвенго. Айвенго, конечно, сам был неплох. Но дело в том, что это, действительно, немножко странно, а именно потому, что на щите Айвенго был изображен алхимический символ более продвинутой стадии Великого Делания. Дуб, вырванный с корнем есть символ тайного огня, и это уже переход от nigredo, первой стадии алхимического произведения, ко второй. В этом смысле Бриан Де Буагильбер выбрал герб иерархически менее высокий, и поэтому он сразу оказался в худшем положении. В результате он действительно проиграл.

Так же точно, когда в середине XV в. в Англии была война Алой и Белой розы, обе партии тоже находились в неравном положении, потому что и белая и алая розы — это очень высокие символы в алхимии. Белая роза символизирует «произведение в белом», а роза алая — «произведение в красном» (или в пурпуре), т.е. наивысшее достижение в алхимической науке. И поэтому, как ни забавно, войну выиграла алая роза. Несмотря на коллизии и переходные моменты, в конце концов, рыцари и воины алой розы выиграли эту войну.

Собственно с войной гербов не надо далеко ходить за примером. Если мы возьмем отечественную, Вторую мировую войну, в принципе там тоже война гербов — свастика против пентаграммы. И в данном случае, с точки зрения, алхимии пентаграмма является по иерархии несколько выше свастики, так же как алая роза несколько выше белой. Совершенно непонятно, каким образом, к нам попал великий символ пентаграммы, и не очень понятно, почему великий символ свастики выбрали нацисты. На эту тему очень много написано, но решающих мнений в принципе нет. Но в результате война кончилась так, как она кончилась. Пентаграмма в 45 г. победила свастику. Одно только примечание: дело в том, что это не говорит о том, что какой-то символ менее сильный, какой-то более сильный, просто на данной определенной стадии один символ иерархически выше.

– Какова функция философского камня?

– Философский камень – универсальный катализатор, с помощью которого возможно одну вещь превратить в другую и всё превратить во всё.

– Как вы считаете, алхимия в современном мире проиграла науке?

– Алхимия сейчас вошла в моду, каждый месяц выходит по несколько книг. Ею занимаются по всей Европе. Но сейчас практикуют алхимию физическую, то есть, архимию, которая служит сугубо трансформации металлов. Философский камень в архимии – это панацея от болезней. Архимики стараются получить универсальную фармакопею, чтобы избавиться от болезней, исправить дефекты камней и улучшить – что очень актуально сейчас – во много раз плодовитость почвы.

– Стоит ли говорить дальше, когда все точки расставлены? Беседовать об алхимии в контексте обычного интервью, как считает наш гость, означает заниматься профанацией тайной науки. Но мы продолжаем разговор. Потому что человек, владеющий неким знанием, не приоткрывшимся нам, сам по себе интересен как носитель чего-то неземного. Его присутствие вдохновляет. Чем же плох современный мир?

– Мир вовсе не так плох, – говорит он. – Всё зависит от того, в каком пространстве вы живёте, какую литературу читаете, например. Сейчас всё завалено бестселлерами. Вот замечательное слово для этимологического разбора. «Бестселлер» – то есть хорошая покупка. Это и Стивен Кинг, и те почитаемые сегодня авторы на отечественном книжном рынке. Всё легко, стремительно читается, нет напряжения. И, кажется, речь идёт о тайном, о сокровенном. Но где это тайное? Это же просто эпатаж. Возьмём Набокова – пример создателя «селлера» (Почему это хорошая покупка? Может, по меркам современного мира?). В романе «Лолита» весь сюжет построен на соблазнении девочки-подростка, на нездоровой страсти персонажа. Читатель увлечён, он втягивается, ведь задеты самые низшие слои его природы. А теперь вспомните Достоевского. Ведь и он мог развивать подобные сюжетные линии, у него достаточно для этого материала. Но романы Достоевского многоплановы и сложны. Фабула создаётся не ради описания «падшей» Сонечки Мармеладовой.

– Как вы относитесь к одной культурологической версии, что произведения Шекспира на самом деле были написаны не им, а алхимиком Василием Валентином?

– Чушь полная. У литераторов есть множество гипотез по поводу авторства пьес Шекспира. Но с точки зрения герметики написать их могли только два человека: либо Роджер Бакон, либо Кристофер Марло, написавший драму «Доктор Фауст»).

– Вы не благоволите вовсе к современной литературе?

– Современная литература зачастую поверхностна. Конечно, толпе не нужен Марсель Пруст и его «В поисках утраченного времени». Потому что над его произведением необходимо думать. Но задумайтесь, что важнее, качество или количество запросто проглоченных бестселлеров? Лучше двадцать минут не переворачивать страницу Пруста, размышляя над каждой строчкой, преодолевая сложности стиля, а в итоге получая истинное наслаждение от прочтения качественной литературы, – чем забивать голову романами-однодневками, ничем перед лицом Вечности.

– Затем следует недолгое молчание. Он курит и заговаривает о духовности. Популярная тема антидуховного Запада его не трогает. Он говорит так:

– Часто приходится слышать: «На Западе ужасно, все разговоры о холодильниках и машинах! Ах, ах…» Но, ответьте мне, что вы думаете по этому поводу.

– Говорим, что такое слышать приходилось не раз и… Он останавливает нас и продолжает мысль сам:

– А, скажите, в чём отличие между холодильником и так называемой духовностью? В этом смысле античный человек не делал различий между материальным и нематериальным…

– Когда-то он написал: «…Любая ламентация касательно утраты «духовности» и «понижения культурного уровня» нелепа и анекдотична, равно как и любая апелляция к «историческому опыту», «правам человека» и прочим демагогическим шедеврам французской революции». Теперь мы можем получить краткое толкование этой замысловатой фразы.

– То, что хороший автомобиль любить плохо, – это чепуха и вздор. Конечно, обыватель останется обывателем и в великолепной библиотеке, не только за рулём нового автомобиля или в магазине бытовой техники. Но если не говорить об обывателях, – почему так плохо не любить жизнь? Обратите внимание, большинство людей чем-то недовольны. Они постоянно ищут чего-то другого, их не удовлетворяют их занятия. Простой вопрос: почему бы ни наслаждаться тем, что вам нравится делать и что вам удаётся? Ведь это снимает массу проблем.

– Так сколько алхимических трактатов следует прочесть, сколько символов сопоставить, чтобы иметь возможность «беседовать» об алхимии в контексте интервью? Да и как читать эти трактаты простому смертному, когда они так сложно написаны?

– Понимаете, алхимик не может прямо говорить о тех или иных превращениях. Конечно, он МОЖЕТ рассказать вам и показать, как превращается свинец в золото. Но дело в том, что если открыть эту информацию всему миру в контексте какой-нибудь книги, то найдётся человек, который обязательно использует это знание во зло. Например, получение золота в огромных количествах может привести к мировому экономическому дисбалансу.

– Здесь он смеётся. Судя по всему, мировая экономика его мало заботит.

– А ведь можно с помощью алхимии изобрести и оружие, которое в руках тирана превратится в само зло.

– Теперь нам интересен сам процесс превращения. В чём же загадка. Он начинает спокойно объяснять:

– Всё гораздо проще, чем кажется. И сложнее, чем покажется потом. Ведь в свинце есть частички золота, – так же, как у женщины есть фаллический элемент, а у мужчины – соски. Алхимик заставляет частички золота в свинце активизироваться. Активизируется их рост. Таким образом, свинец превращается в аурум (золото).

– Мы спрашиваем: как? Как?!

– Это тайна. Видите ли, мастер может рассказать вам и показать, но об одном он умолчит. Когда вы разжигаете алхимическую печь – атанор, – ваши ладони обнимают её, и тепло ваших ладоней передаётся атанору. Да, мастер говорит вам: веществ взять столько-то и столько-то, температура горения такая-то… Но он умалчивает о тепле ладоней, которое тоже составляет температуру горения. Как о нём рассказать? Это тайна. Через мастера действует божественная сила. Понимаете, это просто обыкновенные чудеса.

– А ещё, – добавляет он, – надо знать, что есть алхимия мистическая и есть практическая. Мистическая, символическая – это алхимия, интересующаяся проблемами духа и, конечно, магии и мистики. А практическая, лабораторная, занимается реальным получением тех или иных металлов, веществ… Рене Генон, например, не признавал практическую алхимию, все эти эксперименты. Для него существовала лишь её мистическая составляющая.

– Мы спрашиваем его об именах известных мастеров.

Он говорит, что на самом деле много загадочного, много непонятных биографий. Например, фигура монаха-алхимика Василия Валентина стоит под вопросом: а существовал ли вообще этот монах. Много и подделок алхимических трудов. Известно, что сами мастера не любили писать. Есть и странные истории о том, как в средние века алхимиков сажали в башни, чтобы заставлять «делать» золото, но это – скорее – лукавые выдумки, чем правда. Кстати, интересно, говорит Евгений Головин, что средневековый труд «Молот ведьм», посвящённый обоснованию и оправданию процессов против ведьм, на самом деле является провокативным трудом, сочинённым врагами инквизиции.

– Что касается имён мастеров… В 20 веке – это Фулканелли, написавший «Тайны готческих соборов», – труд, посвящённый раскрытию алхимической символики собора Парижской Богоматери. С Фулканелли тоже не обошлось без тайн. У него был ученик Эжен Канселье. Но по сей день не ясно, кем был Фулканелли, кем – Канселье. Если говорить об алхимии, и какие современные книги для знакомства с ней нужно читать, можно смело назвать Фулканелли. У нас относительно недавно была издана книга Фулканелли «Тайна соборов». Но я советую в русском переводе эту книгу не читать, потому что это какой то бред и какая то чушь, это просто издевательство над автором, что к сожалению часто наши переводчики себе позволяют. Поэтому лучше читать книгу Фулканелли «Тайна соборов» в хорошем английском переводе, а желательно вообще по-французски, т.е. в оригинале.

– На Западе есть книга, в которой доказывается, что художник Жюльен Шампань, оформлявший книгу Фулканелли, является с автором этой книги одним лицом. А что ещё известно о Фулканелли?

– Так это или нет – не столь важно. Главное – это суть.

– У средневековых мастеров – живописцев, поэтов и т.д. – в творчестве был принцип анонимности. Произведения не подписывались. Личность отходит на второй план.

– Да, главное – это истина. И творчество. Известно то, что Фулканелли адепт, т.е. человек, который сумел реализовать трансмутацию ртути или свинца в золото, но больше ничего об этом не знаем, но зато остались две его книги, которые настолько хорошо и сильно написаны, что мы понимаем – если мы имеем дело не с адептом, то что такое вообще адепт? Что такое посвящённый? Чем характеризуется книга адепта от, допустим, книги эрудита, или человека, который просто интересуется алхимией, от историка алхимии? В книгах Фулканелли и в книге «Тайна соборов» и во второй книге которую можно перевести, как «Философские дома» (или дворцы), что то в этом роде, в этом духе.

Эти книги поражают простотой изложения и очень уверенным стилем, т.е. вы понимаете, о чем я говорю – там с первых строк ясно, что автор прекрасно понимает то, о чем он пишет. Поэтому, несмотря на простоту изложения эти книги эмоционально очень субъективны. И Фулканелли пишет примерно такую вещь: он, конечно, сильно отличает химию от алхимии и приводит простые примеры того, каким образом современная химия, и не только современная, но и вообще химия, начиная с 17-го века, относится к материи и к материальному миру и каким образом относится алхимия к этому делу.

Простой пример: допустим вода, обычная вода, проходит в химии как H2O. Что это такое? – пишет Фулканелли. Это значит, что по структуре этой формулы мы можем взять 2 объёма водорода 1 объем кислорода, смешать их и что же мы получим? Ничего не получим. В принципе мы можем очень легко получить взрыв. Для того, что бы формула H2O воплотилась в воду необходим, как пишет Фулканелли, огонь. Огонь в каком плане – надо через наш сосуд, в который мы собрали водород и кислород пропустить искру. Наконец, путем долгих и длительных экспериментов, мы сможем создать ток определенного. напряжения в платиновой пластинке и мы получим воду, но что это будет за вода? Пить ее практически нельзя, потому что она совершенно безвкусна и, любопытная деталь, о которой пишет Фулканелли – эта вода не блестит на солнце. Это совершенно удивительный момент репродукции каких-то природных веществ в искусственных условиях.

То же самое, допустим, происходит с соляной кислотой, которая называется в химии HCL, т.е. мы можем взять 1 объем хлора, другой объем водорода и у нас тоже ничего не выйдет, потому что если мы поставим сосуд на свет, произойдет взрыв. Значит путем невероятно сложных манипуляций химик получает соляную кислоту, которая вообще говоря есть в природе и просто так.

Далее, пишет Фулканелли, почему химия никак не отражает того, что есть в природе – ни веществ, ни объектов, ничего. Допустим, говорит он – если взять сахар, кусок сахара, и расколоть его в темноте – будет голубая искра. И, спрашивает Фулканелли, где в молекуле сахара учтена эта голубая искра, которая проходит когда мы ударим по этому куску? Более того, допустим тростниковый сахар дает голубую искру, если его расколоть, а сахар свекловичный дает желтую, почти золотую искру. Откуда, спрашивается, у вещества, которое отражается одной и той же химической. формулой получаются такие вот дела.

Фулканелли приводит нас вот к какому выводу, чем он собственно ставит алхимию вне всякой связи с современной наукой, он говорит, что нельзя изучать живую натуру вне ее активности. И далее – его примеры касательно жизни металлов, минералов и прочих т.н. «неживых» объектов. Фулканелли упоминает вот какой случай: где-то в конце того века у американцев участились катастрофы на железных дорогах. Впервые обратили тогда внимание, что рельсы неожиданно трескались и причем это нельзя было объяснить ни морозом, ни чем другим. Инженеры, которые были призваны исследовать это явление совершенно не понимали в чем дело – металл достаточно новый, рельсы новые и тем не менее происходят катастрофы, рельсы неожиданно расходятся, неожиданно трескаются.

Тогда был сформулирован феномен старения и усталости металла. Когда упоминается термин «старение» или «усталость», речь может идти о каком-то живом объекте. Тогда, условно говоря, позитивистская, официальная наука обратила внимание на то, что металлы ведут себя очень странно, в самых разных условиях. Когда растягивают стальной брусок никогда и никто не может предугадать точку разломов – где это будет. Ясно, что некоторые металлы имеют такой же страх, т. е. вообще категорию страха можно отнести к минералам и металлам, так же точно как к растениям. Они боятся какого-то человека, боятся какой-то нагрузки, т.е. ведут себя весьма странно.

И тогда Фулканелли, естественно, очень спокойно говорит, что нет оснований считать камни и металлы мертвыми существами, надо их признавать живыми существами. Если металл являются живым существом, следовательно можно говорить о его жизни о размножении и о пр. вещах, свойственных органическому миру. Поэтому, следовательно, у металлов существуют мать и существует отец. Существует первоматерия металла и существует так называемая металлическая сперма, т.е. это то, о чем было известно в алхимии много, много веков, потому что очень многие трактаты в алхимии начинаются именно такого рода вопросами: «как можно получить и из чего можно получить металлическую сперму и где найти нашу мать», т.е. мать металлов. Алхимики очень любят это местоимение «наше». Они говорят: «Наше философское море, наша Диана, наша мать». И естественно тем самым, уже где-то очевидно с 17-го века общее единство познания природы было очень серьезно нарушено. Почему? Потому что реальность, как мы ее знаем, пошла так сказать по двум путям: та жизненная реальность в которой мы все живем, в которой мы наслаждаемся, страдаем и т.д. – это одно. И ученые создали то, что называется физической реальностью. Физическая реальность, в принципе, к обычной не имеет особенного отношения. Они создали реальность объектов, которые можно взвесить, вычислить, измерить. Поэтому, мы прекрасно понимаем, все это очень хорошо, когда идет дело в каких-то «чисто целесообразных» моментах, но никто из нас в обычной жизни никогда не задумывается о том, что человека с которым мы встречаемся надо взвесить, вычислить, измерить и т.д.

– Значит, пути алхимии и науки безвозвратно разошлись?

– В герметическом понимании разошлись приблизительно в начале 17-го века. После Галилея, после Декарта было понятно, что наука действует не во благо человека, как ученые очень сильно любят говорить, т.е не во благо нас – конкретных людей, но она скорее действует по указке и во благо некоего абстрактного общечеловека. Что это такое понять, наверное, невозможно. Что такое абстрактный общечеловек? Видимо, это не мужчина, ни женщина, видимо это ни старик, ни совсем молодой мальчик, видимо это какое-то существо, скажем так среднего рода, существо лет 30-50, напрочь лишенное фантазии или воображения, которое почти не видит снов, а если видит, то сразу забывает, которое если просыпается, то сразу хватается за микроскоп, телескоп, всякие приборы и т.д.

– А ещё Евгений Головин – поэт. Его произведения – это настоящий драйв, огонь.

– Скажите как поэт…

– Я не поэт. Я пенсионер. – В глазах усмешка.

– Хорошо, скажите, как поэт-пенсионер. Вы отдаёте свои тексты известным певцам – Скляру, Хавтану, Бутусову… А вам не больно слушать, как ваши стихи кладут на какую-то, не вашу, мелодию?

Он затягивается сигаретой, точно удачной мыслью.

– Всё это – мои песни. И стихи, и музыка мои.

– И «Эльдорадо»?

– И «Эльдорадо».

– И…

– Да.

«…В этой безумной любви
мы, конечно, утопим друг друга
и будем вместе лежать,
как две морские звезды…»

Беседовали Артур Медведев и Мария Мамыко